Во время одного из выступлений за кулисы прошла пожилая пара. Женщина была русоволосая и сероглазая, славянской наружности, а муж – обладатель типичного греческого профиля.
– Вы простите нас, что мы прямо за кулисы нагрянули, – начала женщина по-русски, – но я – из России. Для меня любые гастроли коллективов из СССР – как праздник! Муж у меня грек, но я ему столько про свою Родину рассказывала, что он любит её не меньше меня.
Мы познакомились, и пара поведала свою историю. Как во время оккупации Греции гитлеровской Германией, муж, коммунист, был арестован и отправлен в лагерь на работы. Жена также была угнана из СССР на работу в Германию. Там они и познакомились, а после освобождения грек предложил ей руку и сердце и увёз в Грецию. С семейной парой завязались дружеские отношения, почти каждый вечер они приглашали меня в кафе, чтобы посидеть и поговорить.
– Ах, Серёжа, – печально вздыхала женщина, – вы бы знали, как нам тяжело пришлось после войны. Мы с мужем оба пекари, работали по четырнадцать часов в сутки, чтобы выжить в то нелёгкое время. Но ничего, выкарабкались и сейчас не бедствуем. Об одном только мечтаю – съездить домой, родные места повидать.
Перед самым окончанием гастролей я получил от пожилой пары неожиданный шикарный подарок – двухкассетный японский магнитофон. Мне было крайне неловко, но они настаивали, и подарок пришлось принять.
А ещё была сумасшедшая ночь в Афинах в сопровождении очень богатого грека по имени Василидис. Невысокий, лысоватый, пузатенький мужчина запал на одну из балерин ансамбля и пожелал подарить ей волшебную ночь. Согласно установленным правилам, девушку нельзя было отпускать в одиночку, и я поставил греку условие – только в сопровождении подруги девушки и меня. К моему огромному удивлению, Василидис согласился. Он оказался владельцем нескольких автосалонов и магазинов шуб. Пытаясь произвести ошеломляющее впечатление на понравившуюся ему девушку, всю ночь он возил нас из одного ресторана в другой, каждый раз меняя автомобили! Из последнего ресторана Василидис вышел, шатаясь, словно на палубе корабля в штормящем море, и попытался сесть за руль очередного автомобиля.
– Василидис, – остановил я его, показывая на двух полицейских, с любопытством наблюдающих за нашей компанией с противоположной стороны улицы. – У тебя могут быть проблемы! Давай, лучше я поведу.
– У меня проблемы?! – Василидис посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. – От кого? От них?
И Василидис на заплетающихся ногах направился в сторону полицейских. Подойдя к ним, он показал на меня пальцем и громко спросил:
– Разве у меня могут быть проблемы в этом городе? Вот, мой друг из России интересуется!
Оба полицейских дружно улыбнулись, отрицательно замотали головами, а один крикнул:
– Василидис – нет проблем!
Но разошедшийся грек не успокоился на этом:
– Смотри! – крикнул он, привлекая моё внимания, расстегнул кобуры полицейских и извлёк оба пистолета. – Теперь ты понимаешь, кто здесь Василидис?
Оба полицейских хохотали, глядя на Василидиса с поднятыми пистолетами кверху дулами, и жестами предлагали ему пальнуть несколько раз.
– Давай, давай! – подбадривали они, но грек неожиданно стал серьёзным, аккуратно вложил оружие обратно в кобуру, похлопал полицейских по плечам и вернулся к нам.
Балерины одарили грека восхищёнными улыбками, он сел за руль и покатил по ночному городу, напоследок нажав на клаксон перед отдающими ему честь полицейскими. Апофеозом щедрости грека к концу путешествия явилось желание сделать девушкам роскошный подарок – по три шубы каждой! Но строгий политрук, то бишь я, не позволил ему такое сумасбродство, чтобы не создать балеринам проблем с таможней. Я разрешил подарить по одной шубе, при этом настоятельно приглашал приезжать в Киев. Не знаю, воспользовался ли грек этим приглашением или, проснувшись утром, понял, что чуть не оказался завербованным КГБ. Во всяком случае лично я с Василидисом больше никогда не пересекался.
