Хотя в годы, последовавшие за смертью Гегеля, его школа была единой и верховной в немецких университетах, уже к концу 1830-х годов она начала раскалываться на два крыла по вопросу о религии. Если консервативное крыло школы придерживалось лозунга «реальное есть рациональное» и не видело ничего иррационального в традиционном представлении религии, то радикальное крыло выступало против самоуспокоенности консерваторов с недовольством, означавшим желание разрушить догмы, закрепленные в религиозных представлениях, которые, как теперь говорилось, устарели. Все эти представления должны были оцениваться прогрессивным разумом, а не тем, который, как утверждал Гегель, лишь «закрашивает серое серым» и тем самым просто признает то, что уже существует[19]. Ведь Учитель говорил, что эпоха, постигнутая в мысли, уже опережает свое время, и радикалы сделали вывод, что постижение религии уже изменило даже ее содержание, а форма стала чистым мифом. Эти споры начались после выхода в 1835 году книги Давида Штрауса «Жизнь Иисуса» (Das Leben Jesu). Не сумев извлечь из евангельских преданий образ исторического Иисуса, Штраус представил эти повествования как простое выражение мессианской идеи, существовавшей в первобытных христианских общинах, как мифы, которые никогда не должны были восприниматься как реальные исторические события. Вполне естественно, что младогегельянская полемика поначалу носила теологический характер: большинство представителей гегельянской школы интересовались прежде всего религией, а позиция прусского правительства делала политику крайне опасной темой для дискуссий. Тем не менее, учитывая установление церкви в Германии и тесную связь между религией и политикой, было неизбежно, что движение религиозной критики быстро превратится в секуляризованное движение политической оппозиции. Именно в качестве члена этого быстро меняющегося движения, центром которого был Берлинский клуб докторов, Карл Маркс впервые начал разрабатывать свои взгляды на философию и общество. По словам одного из членов Клуба докторов, «в этом кругу честолюбивых молодых людей, большинство из которых уже закончили учебу, господствовали идеализм, жажда знаний и либеральный дух, которые еще полностью вдохновляли молодежь того времени. На этих собраниях читались вслух и оценивались сочиненные нами стихи и эссе, но наибольшее внимание мы уделяли гегелевской философии…» [99]. Адольф Рутенберг, один из наиболее близких друзей Маркса в клубе, недавно был уволен с должности учителя географии и теперь зарабатывал на жизнь журналистикой; Карл Кёппен, учитель истории, впоследствии стал признанным экспертом по происхождению буддизма. В 1840 году Кёппен издал книгу «Фридрих Великий и его противники», посвятив ее Марксу. В ней он восхвалял Фридриха и принципы Просвещения [100]. Ведущей фигурой в клубе был Бруно Бауэр, читавший лекции по теологии в университете с 1834 года и ставший близким другом Маркса на ближайшие четыре года [101]. Один из современников описывал его следующим образом: «Его заостренный нос смело выступает вперед, лоб высокий и куполообразный, рот изящно очерчен; фигура почти наполеоновская. Это человек очень решительный, под холодной наружностью которого пылает огонь. Он не потерпит никакого противодействия и скорее станет мучеником за свои убеждения» [102]. Особой сферой деятельности Бауэра являлась критика Нового Завета, в которую он внес большой вклад.
