Карма любви. Вопросы о личных отношениях. В новом переводе - страница 11

Я не собирался нагружать этим мою аудиторию во Вьетнаме, но думаю, именно неистовые мантры моего Ламы чудесным образом заставили мяч, отбитый Дэррилом Строберри, перелететь через заграждение и принести «Нью-Йорк Метс» победу в пятом матче чемпионской серии против «Астроса» в далеком 1986 году.

– Однажды я, возвращаясь домой, измученный после 12 часов работы в моем офисе в Нью-Йорке и двух часов, проведенных в метро и автобусах для того, чтобы добраться до монастыря, услышал, как Лама наверху смотрит матч.

Сейчас я не очень интересуюсь телевидением или бейсболом, но, наверное, многие из вас знают, что, когда вы приходите домой с работы совершенно разбитым, есть определенное утешение в том, чтобы сидеть перед телевизором с отключенным умом. Я прав?

Много кивков и улыбок. Вьетнам – доброжелательная страна.

– И вот я вхожу в парадную дверь, бросаю свое пальто и портфель и слышу, как он наверху в своей комнате наслаждается матчем. И я думаю про себя: как бы мне подняться туда и посмотреть его вместе с ним? Потому что нам, молодым монахам, не положено смотреть телевизор.

Но у меня был старый трюк, который я использовал, чтобы попасть в его комнату. Тибетцы любят чай с маслом, много чая с маслом – иногда они выпивают 15 или 20 чашек в день. И ученику всегда уместно налить чашку и отнести ее в комнату Ламы.

Итак, я наливаю и кипячу воду, отламываю уголок от брикета черного китайского чая, бросаю его в воду, добавляю соль, сливки, масло и молоко. Переливаю эту смесь из одной посуды в другую и обратно примерно 50 раз, чтобы смешать чай и масло. Или просто можно было залить это в одну из древних тибетских чайных маслобоек и взбить, а затем перелить все в чашку. Бегу наверх и стучу в дверь. Я уже слышу голос Тима Маккарвера, моего любимого диктора «Метс».

Когда Лама слышит стук, он кричит: «Шо!» Что-то вроде: «Тащи сюда свой зад!»

Я вхожу и, следуя традиционному этикету, опускаюсь на колени и ставлю чай с маслом на маленький столик перед его креслом. Я поднимаю взгляд, чтобы убедиться, что он действительно сосредоточен на игре: Лама своей правой рукой перебирает четки и начитывает мантры, как стиральная машина в режиме отжима. Я остаюсь на корточках, тихонько двигаюсь к его стулу и немного назад, сажусь на пол, где он не может меня видеть. Иногда Лама не замечал меня полчаса или больше – или, по крайней мере, мне казалось, что он меня не замечает.

Но в этот вечер Лама сразу же сказал мне своим грубым низким голосом: «Ты медитировал сегодня?»

– Э-э, нет, Лама. Знаешь, сегодня утром мне пришлось встать в 5.30, прыгнуть в душ и побежать вниз, чтобы успеть на автобус – с тех пор не было передышки, и я только что вернулся домой.

– Медитируй! – зарычал он, не отрывая глаз от бейсбольного матча.

– Сейчас? – огорчился я.

– Сейчас!

Я встал, чтобы спуститься в свою крошечную комнатку. Он схватил меня за руку и указал в сторону своего золотого дивана.

– Вон там, – снова зарычал он, демонстративно отталкивая меня, чтобы я не закрывал ему телевизор. – Садись туда.

Послушайте, вы должны понять одну вещь о диване Ламы. Его подарил ему богатый спонсор. Это ручная работа, на его изготовление потребовался целый год. Все подлокотники и ножки из темного полированного дерева, он обит дорогой бледно-желтой шелковой тканью с золотыми нитями, пронизывающими ее.

Диван стоит у него в комнате уже много лет, и никто никогда на него не садился, даже сам Лама. За исключением одного случая, когда Далай-Лама посетил наш монастырь на несколько часов, и только он на нем и сидел.