– Ну что, прямо вот так сразу бежать, что ли? Документы подавать, да? – с ноткой утомления спросил Сердюков, что-то разглядывая вдали.
– Что-то я не понимаю, – раздраженно сказала Нина.
А хозяева с интересом наблюдали за развитием событий.
– Да нечего тут особенно и понимать, – весело посвистывая, говорил Сердюков. – Просто рановато еще. Мне сегодня еще на дачу заехать надо. Потом, потом поговорим.
– Ну, знаешь ли… – Нина бросила салфетку на стол и, сердито глядя перед собой, пошла к своей машине.
А Сердюков после ее отъезда особенно оживился, много шутил, рассказывал анекдот за анекдотом и, весело насвистывая, все смотрел куда-то вдаль. Потом забеспокоился и, сославшись на неотложные дела, стал собираться.
– Какие дела в воскресенье? Время двигается к обеду. Оставайся! Закусим, выпьем… – заговорил Сергей, которому явно остро требовался собутыльник.
– Нет-нет. Хватит уже. Дела, знаешь ли, дела. Да и на дачу надо заехать.
– К Инне, что ли, собрался? – спросила Лена.
– Ну почему сразу к Инне? – недовольно забормотал Сердюков. – На дачу к себе я могу съездить? Я за нее, между прочим, деньги заплатил.
– Вот оно что. Тогда, конечно, другое дело, – улыбнулся Сергей, и они расстались.
Вечером того же дня в московской квартире Нины раздался звонок. К телефону подошла ее мать, Анна Васильевна.
После чего имел место следующий разговор:
– Здравствуйте, Анна Васильевна.
– Здравствуй, Петя.
– Как ваше здоровье?
– Спасибо Петя, не жалуюсь. Как здоровье твоих родителей? Давно мы их не видели. А ведь когда-то были очень дружны. Что делают годы.
– Спасибо, Анна Васильевна, все в порядке. А Нина дома? – деловито спросил Сердюков.
– Ниночка? Как же. Сейчас позову.
Когда в трубке послышалось недовольное Нинино «Да?», на нее обрушился словесный поток: «Нина! Как ты? Как Вика? Приезжайте ко мне на дачу! Мне грустно без вас. Почему ты уехала так скоро? Не попрощавшись? Что случилось?»
– А ты сам подумай, что случилось.
– Я понимаю, может быть, я в чем-то был не прав. Но нельзя же вот так, сразу.
– А как можно?
– Не знаю. Я в полном смятении. Приезжайте.
– А потом ты опять выкинешь какой-нибудь из своих номеров?
– Из каких номеров? Что ты имеешь в виду?
– Ах, ты не понимаешь? Тогда я вешаю трубку.
– Нет, не надо. Я все понял. Никаких больше номеров. Обещаю. Только приезжайте.
– Обещаешь? – Голос Нины зазвучал немного мягче.
– Да, да! Только приезжайте! Мне так тяжело!
– Сейчас уже поздно. Вике надо высыпаться. Завтра, может быть, – неуверенно говорила Нина.
– Нет, сейчас! Молю! Я задыхаюсь без вас. Не можешь с Викой, тогда приезжай одна! Я оплачу такси.
– Ну ладно, если обещаешь, что больше никаких выкрутасов…
– Обещаю.
– Жди.
Нина положила трубку и пошла собираться.
Сердюков тоже положил трубку и, обернувшись к Инне, грозно сказал: «Сейчас приедет Нина с дочерью. Они тебе покажут!»
Инна была крупная женщина, и ей не стоило большого труда отобрать у не особенно сопротивлявшегося Петра Петровича трубку телефона и нажать на кнопку повтора последнего вызова.
– Алло? – прозвучал голос Анны Васильевны.
– Мне Нину, – мрачно проворчала в трубку Инна.
– Тебя какая-то невоспитанная женщина спрашивает, – протягивая трубку дочери, сказала Анна Васильевна, не привыкшая к такому обращению.
– Алло, – сказала Нина.
– Это я-то некультурная! – заорала в трубку Инна. – Культурные, понимаешь, какие! Ну я тебе устрою! Я тебе покажу И дочурке твоей тоже! Родная мама не узнает!
