В зале, наконец, началось какое-то движение. Стало ясно, что карать будут женщину. Мужчины расслабились и одернули галстуки, женщины стали или вжиматься в кресла, или оживленно перешептываться.
– Ну, – сказал Тень, – неужели не найдется та смелая, которая, как и этот бедный мужчина, окажет мне небольшое содействие?
– Найдется! – раздался пронзительный женский голос из темноты.
Марина Щенякина продефилировала на сцену, как будто это был не иначе, как её звездный час. Одета она была в «маленькое черное платье», беспроигрышный вариант даже под виселицей. Раздался восхищенный мужской шепот. Ухоженная, да еще и смелая. Надо же…
Щенякина улыбнулась присутствующим. Это был явно не первый её опыт нахождения на публике. Повернувшись к Тени, она, однако, зло прищурилась:
– Анекдоты у вас, как в прошлом веке. Не смешно ни капельки.
Кто-то хихикнул и тут же умолк. В темноте не было видно, кто. Но многие были с ним солидарны. Общая волна страха переквалифицировалась в гнев. Появление смельчака позволило многим расслабиться и подумать, словно он присутствует на иммерсивном спектакле. Тень, однако, никак не отреагировал на насмешку.
– Что ж, дело идет к развязке, – сказал он серьезным тоном. – Марина Николаевна Щенякина, мы недавно виделись с вами при… не очень приятных обстоятельствах, верно? Вы так обрадовались встрече со мной, что даже не пожалели ножа. Надеюсь, сегодня все-таки дело обойдется малой кровью, вы не считаете?
Кто-то в зале заржал в голос, видимо, сдали нервы. Все начали шикать на нахала – не терпелось увидеть, что произойдет дальше. «Перед лицом смерти иногда просыпаются самые низменные чувства», – подумал Тень и посмотрел Щенякиной в глаза. Они были холодны и безжизненны, как замерзшая в январе река. Все её ужимки и улыбки были лишь игрой на публику, а внутри зияла черная дыра злобы и отчаяния. Провал и крах всех надежд для Мымры был недопустим. Ещё только догадываясь, что произойдет, Тень почувствовал внутренний озноб. Правду говорят, если начнешь всматриваться в бездну, то бездна, в конце концов, начнет всматриваться в тебя.
Марина Николаевна, однако, улыбнулась ему нежной улыбкой.
– А ты не такой бесчувственный, как кажешься, Палач. Вон смотри, у тебя и девушка есть.
В зале раздался уже не сдерживаемый ничем смех.
Тень повернулся к Виктории, которая молча смотрела на них.
– А помнишь, ты сказал мне, что тебя ничем не убить? А только можно «ранить любовью»? – Щенякина вдруг вытянула руку с непонятно откуда взявшимся в ней «дамским» пистолетом. Кто-то в зале закричал: «Мочи их!» и замолк в предвкушении. – Ну так я сейчас «раню» твою любовь. – Выстрелив, она ошалела от своей смелости. Ей было уже все равно, что случится дальше. Она просто хотела, чтобы палачи получили как можно больший урон; чтобы все наконец закончилось; чтобы в глазах этого монстра, наконец, появился проблеск страдания, а не превосходства… Но все тщетно!
Виктория упала. Но не из-за того, что в неё попала шальная пуля. Николай Мачевский, стоявший рядом, неожиданно дернул девушку за руку так сильно, что она пошатнулась и не удержала равновесие. Щенякина испустила дикий крик злобы и кинулась на него с голыми руками, выронив пистолет…
– Ты, зараза… – Она бессильно колотила его по спине и плечам, пока ведущий не подскочил к ней и не оттащил в сторону это дикое существо, потерявшее человеческий облик.
