– Мадам, доктор Франклин сможет подъехать в клинику не раньше, чем через три часа, а пока вас может осмотреть доктор Аджет. Ах, вот как раз и он заходит.
В этот момент в дверях в припрыжку появился доктор Аджет. Если бы я была здорова, то, наверное, внутри себя рассмеялась, потому что доктор Аджет имел очень, я бы сказала, странноватый и причудливый вид. Во всё его круглое пухлое темнокожее лицо сияла смешная щербатая улыбка, поверх которой в разные стороны топорщились редкие усики. На его лысой блестящей голове по бокам торчали потешные черные завитушки, а сквозь круглые черные роговые очки смотрели два выпученных сверкающих глаза. В это раннее утро весь он был какой-то довольный и необычно радостный.
Я посмотрела на пучеглазого Аджета и, не смотря на его радостность, вежливо отказалась от его аудиенции.
– Понимаете, мне не хочется объяснять свою историю в очередной раз снова да ладом. Встречусь только с доктором Франклином, – сказала я беззвучно, как отрезала.
– Но, мадам, вы согласны ждать еще три часа? – искренне волновалась за меня администратор.
– Я ждала больше, чем неделю, поэтому три часа для меня – это почти ничего. Единственно, мне бы принять душ и горизонтальное положение.
– Хорошо. Знаете, у нас сейчас необычно много народу, поэтому на эти три часа, пока не приехал доктор Франклин, я помещу вас в отдельное бунгало, там вы сможете отдохнуть, – сказала участливо администратор и повела меня через всю территорию клиники, которая изобиловала разнообразием зелени и цветов. Я шла за ней черепашьим шагом и была удивлена, какое это было чудное райское место с маленьким водопадом и прудом в центре, а по кругу были выстроены красивые двухэтажные домики и одноэтажные бунгало в китайско-индийском стиле. Все входы в номера были из этого садика. Внутри комнаты было очень даже роскошно и уютно. Никаких намеков на больницу или клинику, дизайнеры постарались на славу.
Меня разбудили, когда приехал Франклин. Когда я зашла в кабинет, то доктор Аджет уже был там. Он сидел рядом с седым старцем индусом в белом халате и счастливо скалился огромной щербиной в мою сторону, словно давно знал меня и всех моих родственников вместе взятых.
Я поняла, почему доктор Франклин приезжал в клинику редко. Это был очень пожилой аккуратненький человек со скрипучим голосом, на вид казавшийся лет на 80—90, который, помолчав в долгой паузе, стал расспрашивать меня, в чем дело. Я собрала все оставшиеся во мне силы, чтобы рассказать ему свою историю. Поняв, что сервиз этого места не такой уж дешевый, я призналась, что вообще-то поездка моя паломническая, и что на самом деле я еду к святой Амме, поэтому финансово могу потянуть только несколько дней.
– Ок, – только и сказал доктор Франклин после того, как осмотрел меня, – доктор Аджет будет вас лечить, посмотрим, что будет дня через два. Если вы поправитесь, то на третий день можете ехать, куда вам нужно.
Они вдвоем о чем-то говорили на своем местном языке, затем звонили куда- то и о чем-то узнавали. Я ждала, и что-то во мне сопротивлялось, чтобы моим доктором был смешной Аджет. Только потом я поняла, что это был мой ум. Ум, в представлении которого доктор должен быть каким-то не таким, каким я видела его сейчас.
Всё то, что «должно быть» – это от ума. Все то, что «есть» – это от сердца, а оно всегда принимает настоящий момент таким, какой он приходит к нам, нравится это уму, или не нравится. Главное, осознать этот момент, тогда свет нашего Сознания растворит любое неприятие, превращая его в приятие. Поэтому в такие моменты я часто спрашиваю себя: «Кто это во мне оценивает? Кто это хочет „как должно быть“?» После этого сразу же идет разотождествление меня и моего ума, и недовольство сразу же отступает. Неприятие не запихивается во внутрь, оно честно признается во мне. И после этого оно исчезает в свете осознания. На душе обычно ощущается покой и чувство удовлетворения.
