Юкия подозревала, что всем, кто служит Сойку, запрещено было с ней разговаривать. По крайней мере, так казалось. Возможно, госпоже было на руку, что Юкия чувствовала себя одинокой. Ведь если ты одна, разве способна ты бороться хотя бы даже за собственную жизнь?
Дверь вновь оказалась заперта снаружи.
Сидя в углу комнаты, девушка с отчаянием прислушивалась к биению человеческой жизни под половицами. Оно, мерцающее, точно звенящий светлячок, подсказывало ей, что юноша всё ещё был там, а сердце его всё так же билось. Девушка с содроганием и в то же время с необъяснимым нетерпением ждала того момента, когда эта мерцающая искорка угаснет. Она надеялась, что это произойдёт быстро, а ожидание просто сводило с ума.
Минул полдень, солнце медленно прокатилось по склону за окном, перестав освещать верхушки деревьев, ветви которых склонялись близко к деревянной решёточке окна в комнате девушки. Наступал вечер, но сердце юноши всё ещё билось. Юкия не понимала почему. Она боялась радоваться тому, что неудачливый путешественник всё ещё жив; гнала от себя надежду, которая наверняка была ложной. Девушка разучилась надеяться ещё год назад, когда после очередной неудачной попытки побега её перестали выпускать из комнаты. Юкия почти забыла, каково это: ощущать траву под ступнями ног, пусть бурую и увядающую, но всё-таки настоящую.
Наступило время обеда, но дверь оставалась запертой.
Чтобы унять тревогу, она попыталась вызвать картинки из прошлой, такой далёкой теперь жизни. Хоть у Юкии не было родителей, но детство её можно было считать счастливым. По крайней мере в ту пору, когда она жила в маленьком доме и готовилась служить новому господину, будущее не страшило её.
Ей отчего-то вспомнилось, как однажды во время прогулки, будучи ещё маленькой девочкой, она заметила кого-то спрятавшегося под крыльцо.
– Наверное, мышь или ящерица, – сказала ей нянюшка, когда она спросила её об этом.
Однако это была вовсе не мышь.
Ей часто после этого казалось, что кто-то наблюдает за ней, когда она играла с мячом во дворе. Маленькая и невинная, в ту пору Юкия не ведала, какую опасность может навлечь на неё дар видеть незримое. Не понимала она и того, что взрослые, её окружавшие, и впрямь не могли разглядеть многое, что девочке казалось совершенно обычным. Так, погожим летним днём она поняла, что пара внимательных глаз принадлежит не ящерице или другому маленькому созданию из тех, что рождаются и умирают, как все смертные. Это была маленькая старая чашка со сколотым краем. Тёмные глазки её были ясными, а из боков торчали тоненькие ручки и ножки.
– Какая ты хорошенькая! – воскликнула девочка, спугнув крохотное создание, убежавшее в своё укрытие тут же.
– С кем это ты разговариваешь, Юкия? – спросила нянюшка.
– С чашечкой, – ответила малышка.
Будучи ребёнком, Юкия не понимала, почему создания, подобные маленькой чайной кружке, пугают большинство людей. Вернее, она даже не подозревала, что кто-то столь крохотный может напугать кого-то из взрослых.
– Маленькая выдумщица, – ласково подразнила её нянюшка тогда и погладила по тёмной макушке.
Как бы ни пыталась Юкия убедить её в реальности живой чашки, подглядывающей за играми, у неё не получалось. Единственное, чего она сумела добиться, – наказания за неподобающее поведение. Игры играми, но ведь нельзя докучать тем, кто старше, разными небылицами!
Сидеть неподвижно Юкия не любила ужасно! В тот день её заставили сидеть на этом самом крыльце так долго, что заныла спина, а голова стала в три раза тяжелее обычного.
