Понятно. Но у мальчиков это по-другому называется. Тащу две авоськи с продуктами. Заехали после базара к мужу тёти Аси. Известный художник Раппопорт. Мастерская в Софийском соборе.
– А чем он известен?
– Звание Народного художника. Реставрирует этот собор уже сто лет.
Мужик с татарской бородой в очень грязном спортивном костюме. Сожрал почти все персики. Вот же гад! Вечером ели мамин борщ. Вкуснотища! Скучно очень. Хочется целоваться. Но не с кем. Завтра! Опять плохо спал. Снилось, что я отплываю на корабле похожим на СРТ (средний рыболовный траулер). На причале Исироса, но лицо у неё, как у Анастасии Вертинской.
Ура! Я снова в Конча-Заспе. Хочу целоваться, аж трусюсь. Убежал к Исиросе. Постучал в дверь дома. Открыла тётка какая-то. Говорит, сейчас выйдет. Вяжет что-то второй день. Вышла. Мы стремглав потянулись друг к другу. Она нежно обхватила меня за шею. Я – за талию. Получился поцелуй открытыми ртами. Языки соприкоснулись. Переплелись. Моё сердце вскочило и кинулось прочь. Задыхаясь, я с трудом оторвался от неё.
– Я связала тебе подарок.
И протянула повязку-хиппи и браслет. Надела мне на лоб и на запястье. Точно такие же были на ней.
– Сейчас моя тётя уедет в Киев. Пойдём ко мне?
– Конечно!
Посидели на скамейке. Она надела сварганенные мной золотые браслетики.
– Спасибо! – и чмокнула в губы.
Я рассказал про родню, про Аскольдову могилу, про Бессарабку. Вышла тётя и уехала.
Мы вдвоём. У неё дома.
– Хочешь чаю?
– Да, хочу.
– Сначала поцелуемся.
Целуемся, стоя на кухне. Моя мерзкая ладонь тут же залезает под платье. В трусики. Как горячо! И мокро. Этого мало. Её рука так же простенько влезла ко мне в спортивное трико. В мои трусики. Губы рассоединились, но руки мы не убрали.
– Какой ты горячий и твёрдый!
Голубые глаза смотрят прямо в меня. Шепчет:
– Тебе хорошо?
Мои пальчики куда-то проваливаются. Дрожу. Очень боюсь застонать. Коленки подгибаются. Она вытаскивает руку из моих штанов. Я тоже.
– А я знаю, что это. Девчонки рассказывали.
Рассматривает свою ладонь и нюхает.
– Пахнет интересно. Пошли руки мыть?
Молчу, что мне надо не только руки мыть. Оказывается, она знает.
– Сними трусики, я их постираю вместе со своими. Успеют высохнуть на солнце.
Сидим без трусов. Пьём чай с баранками. Она в платье, я в трико.
– Мы теперь жених и невеста?
– Наверное, да. Вот выиграю в Спортлото и куплю тебе обручальное колечко.
– Тебе хорошо было?
– Мне было чудесно!
Молчу, что у меня самого так никогда не получалось. Хочется ещё. Но сказать стесняюсь. В дверь стучат. Испугался.
– Не бойся, тётя точно уехала. Кто-то из наших.
Оказалось – Валерка.
– Пошли сегодня на речку? Рыбу половим. Чаю нальёте?
Сел пить чай. Вот жеж! Нам трусы нужно надеть. А он чай пьёт.
– А Соня где?
– Соня сегодня не выйдет. Сказала – сердце болит.
– Это ты ей сердце разбил?
– Ну, да, вот ещё! Соня хитрая.
– Валер, выйди, подожди на скамейке.
– Ага. Я вам мешаю?
– Ты не понял. Я девушка, мне надо переодеться.
Короче – вышли мы вдвоём. Я, как и был, без трусов, но в трико. Хвастаюсь:
– Видел у неё браслетики золотые? Это я привёз и ей подарил! – пускаю пузыри от превосходства.
Валерка тоже смастерил тиару из фольги и проволоки и тоже уже подарил.
– Классно получилось, увидишь ещё.
Вышла Исироса. С авоськой. В авоське три груши и мои трусики. Я сразу узнал.
– Валер, мы гулять пойдём.
– А я?
– А ты иди к Соне, постучи в окно, она выглянет.
