Я не знаю, хорошо это или плохо – хранить верность своей законной второй половине. Но для меня физическая измена – это предательство. Сплетничая с подружками, я говорила: «Зачем жить с человеком, которого не хочешь? Физическая гармония – одно из естественных проявлений любви. Если нет желания оказаться в постели – любви тоже нет». Мы с Леней всегда хотели друг друга до безумия. Наплевать, что нам по сто пятьдесят лет и что мы почти все эти годы прожили вместе, – мысль о том, что вечером я смогу поприставать к мужу, заставляла меня с нетерпением поглядывать на часы.
Появление Дениса все перепутало.
Я не перестала любить мужа, мне по-прежнему очень нравилось жить с Леней.
Но когда я видела Дениса, я вся превращалась в одно-единственное стремление – слиться с ним, впиться в него, раствориться в нем. Мне даже стыдно не было. Потому что стыд все-таки подразумевает определенную умственную деятельность. А у меня в такие моменты никаких мыслей не имелось. Как зомби, я ничего не видела, кроме его тела…
Но потом мы с Денисом выбирались из постели, расходились в наши жизни (у Дениса, кстати, была девушка, очень милая, они собирались пожениться) – и для меня начинался ад.
Я не могла смотреть мужу в глаза, я хотела признаться в измене, я не решалась… И очень скучала по Денису…
«Леня, у меня есть любовник», – эту фразу мысленно я произносила много раз.
Но что за ней последует?
Я люблю мужа, не хочу уходить от него.
Я не вижу своего будущего с Денисом. Мальчишка немногим старше моего сына. И хотя я выгляжу значительно моложе своих лет, я не являюсь ровесницей своего любовника. У меня другие вкусы, другие критерии «хорошо-плохо». У нас нет ничего общего – кроме иногда происходящего вопреки доводам нашего рассудка великолепного секса, разумеется…
Денис фактически спас меня от смерти, предупредив о том, что преступник планирует разделаться со мной раз и навсегда[9]. Он навещал меня в больнице; как обычно, был нежен и внимателен.
Не происходило ровным счетом ничего, что могло бы вызвать такое странное, хамское поведение. Мы не ссорились, я ни в чем перед ним не провинилась.
Я собиралась попросить друга о помощи, рассказать об убийстве Бороды – и вдруг получила поток упреков и оскорблений…
Снова набираю номер его телефона.
Он уже даже не отвечает – просто сбрасывает мои звонки!
Нет!
Ну нет!!!
Я этого так не оставлю!
Вообще-то выяснять отношения – глупо.
Но это не тот случай. С Денисом, наверное, что-то случилось. Возможно, ему самому требуется помощь. А я, если позволю своим эмоциям взять верх, потом буду жалеть о своей обиде.
Завожу двигатель, срываюсь с места. Но потом резко торможу и паркуюсь.
Пожалуй, на метро сейчас будет быстрее. Час пик, я сойду с ума в пробках, мне нужно как можно скорее увидеть Дениса, и…
Я выхожу из машины и едва успеваю отскочить в сторону.
Отлично: чуть не угодила под колеса мотоцикла.
Вот и верь после этого, что все к лучшему в этом лучшем из миров!
– Виноват, не заметил. Может, вас подвезти? В качестве компенсации? Соглашайтесь, по нашим пробкам байк – самое то. – У чуть не переехавшего меня парня приветливая улыбка и веселый взгляд. Он слишком высок для небольшого спортивного мотоцикла, выглядит как долговязый кузнечик на самокате.
У меня вырывается:
– Согласна! Поехали!
Но уже через пару минут начинаю ругать себя за импульсивную глупость.
Мальчишка освоил педаль газа лучше маневрирования: мы мчимся на высокой скорости, и иногда от столкновений нас отделяет буквально пара сантиметров. А еще, оказывается, воздух на трассе в час пик загазован настолько, что голова начинает кружиться, как после выпивки, и текущие по бокам потоки машин сливаются в сплошные разноцветные линии.
