– Выпьем за это! – предложила Тулин и осушила бокал, прежде чем все остальные последовали ее примеру. Себастьян улыбнулся ей, а его мать пожала ей руку.
– Нам в любом случае приятно видеть тебя, и я знаю, что Себастьян очень рад вашему знакомству.
– Мать, перестань!
– А что, разве я что-то не так сказала?
Глаза у нее в точности как у младшего сына. В них тот же теплый, слегка темноватый огонек, на который Найя обратила внимание чуть более четырех месяцев назад, когда сидела на местах для публики в зале суда, где дежурный судья рассматривал расследуемое ею дело. Будучи адвокатом по назначению, Себастьян защищал своего клиента, некоего сомалийца, не выказывая никаких эмоций, но с другой стороны, с таким ощущением реальности, что уговорил подзащитного признать себя виновным в жестоком обращении с супругой. После заседания он поймал Найю на улице, и хотя та отказалась от предложения встретиться, Себастьян произвел на нее приятное впечатление. И как-то в начале июня ближе к исходу рабочего дня Тулин без всякого предупреждения явилась в адвокатскую контору на Амалиегаде и, когда они остались одни, стащила с него штаны. Она и не думала, что их отношения могут перерасти в нечто большее, но в смысле секса Себастьян оказался невероятно хорош, да и сам он понял, что она не из тех, кто ищет партнера для совместных прогулок по Лангелиние. Теперь же, когда она сидит и подсмеивается над его до некоторой степени эксцентричными родственниками, эта часть совместного бытия не выглядит в ее глазах столь устрашающей, как обычно…
Застольную беседу прерывает громкий звонок мобильного телефона. Тулин вынуждена достать аппарат и ответить:
– Алло?
– Это Хесс. Где сейчас парнишка?
Тулин выходит в прихожую, чтобы не вести разговор при всех.
– Какой парнишка?
– Мальчик из Хусума. Мне надо спросить его кое о чем, и необходимо сделать это прямо сейчас.
– Тебе не удастся поговорить с ним сейчас. Его осмотрел врач и предположил, что у мальчика шок, так что прямо теперь он находится в отделении неотложной помощи.
– В какой больнице?
– Зачем тебе это?
– Неважно. Сам разберусь.
– Зачем тебе…
Хесс дает отбой. Найя застывает с телефоном в руке. Беседа за столом продолжается, но она уже не прислушивается к голосам. Когда в прихожей возникает Себастьян и спрашивает, что случилось, Тулин, уже надев пальто, направляется к двери.
Пройдя по безлюдным и весьма скудно освещенным коридорам Центра детской и юношеской психиатрии глострупской больницы, она направляется к стойке медицинского поста и видит Хесса, разговаривающего с пожилой медсестрой в расположенном позади кабинете, откуда их голоса доносятся до нее из-под двери в стеклянную клетку. Несколько тинейджеров останавливаются, интересуясь, что там происходит. Тулин протискивается мимо них, стучит в дверь и, не дожидаясь разрешения, открывает ее.
– Выйди сюда.
Хесс нехотя бредет вслед за ней, и сестра провожает его недовольным взглядом.
– Мне необходимо поговорить с парнишкой, но какая-то дубина пообещала, что его сегодня больше не станут беспокоить.
– Я пообещала. – Тулин замечает, что руки и пальцы у Хесса перепачканы белой краской. – Мальчика сегодня уже один раз допрашивали. И если ты не скажешь мне, о чем собираешься говорить с ним, ничего у тебя не выйдет.
– Да всего пара вопросов… Если ты сможешь уговорить сестру, обещаю позвонить завтра в отдел и сказаться больным.
