– Срубят рощу на дрова?
– Нет, просто срубят. Поселок будут строить. Зачем на Апшероне дрова?
Я не сразу понял, что дрова и все, что горит, здесь заменяет нефть.
Азер разговаривал спокойно, уверенно. На вид ему было лет сорок пять: плотный синий свитер без воротника и серая джинсовая куртка облекали спортивное тело. Позже я узнал, что каждое утро Азер делает пробежку до бассейна, плавает, успевает завезти на работу жену своего начальника и еще переделать кучу дел – в общем, ведет спартанский образ жизни. Но тогда бросилась в глаза только непринужденная уверенность, с которой он вел машину и выражение естественного спокойствия на лице. Даже дорожная полиция, которая свирепствовала на дороге, казалось, не замечает его.
– Нас не тормознут? Пристегнуться?
– Можешь пристегнуться. Но не тормознут.
– Почему?
– Они же знают, чья это машина.
– А чья это машина?
– Сейчас это машина фонда Гейдара Алиева, но совсем недавно на ней ездила первая леди страны, жена президента Ильхама Алиева… Так что им не стоит связываться с такой машиной…
Потом мы въехали в город. Сразу делалось ясно, что это город большой. Но была в нем одна странность: как будто он весь почти был заново перестроен…
Не доезжая гостиницы Азер предложил поужинать. Мы свернули с проспекта и въехали на задворки больницы нефтяников. По разбитой улице брели люди. Вывески не было. Несколько оббитых ступенек подъезда, стеклянные двери, второй этаж. Все убранство ресторана составляли тростниковые циновки на стенах и сделанные из таких же циновок кабинки.
– Если хочешь прийти поужинать с женщиной – заказываешь кабинку, – сказал Азер.
Я огляделся: в зале были одни мужчины.
Азер заговорил с одним из официантов по-азербайджански.
Он заказал традиционный бакинский ужин: люля-кебаб, огурцы-помидоры, зелень. Официант знал его, тут же принес лаваш и чай в маленьких, красиво ограненных стеклянных стаканчиках – армудах. К нему прилагалась горстка крепкого колотого сахара, который составляет здесь, в Баку, непременную часть чаепития. По-хорошему чай следует пить вприкуску. Прекрасный пережиток времен не столь отдаленных, как и щипчики для сахара…
Первый нефтяной бум Баку пережил в конце XIX века. И тогда на месте города старого, еще совсем азиатского, с верблюдами и глинобитными стенами, был воздвигнут совершенно другой город – с особняками в стиле модерн и рококо, с трамваями, городскими садами, оркестрами в них и, разумеется, павильонами, где чистая публика того времени и изобрела этот, не лишенный своеобразного изящества, способ чаепития с колотым сахаром вприкуску. Так вот: способ уцелел. А город – куда-то исчез. Я надеялся как раз на то, что в Баку будет много дореволюционного модерна, который так пленяет меня – любителя старинных фотографий, ценителя булыжных мостовых, трамвайных депо, старых парков и деревянных киосков для чтения… Но как раз ничего такого нам на пути не встретилось. Со своими прямыми проспектами, запруженными огромными дорогущими джипами, «мерсами» и «вольво», город выглядел несколько одномерным.
Нам принесли кебаб. По-бакински следует произносить кябаб, говор здесь очень мягок. Даже нежен, как сам этот ароматный кябаб, сделанный из курдючного мяса овец и буквально тающий во рту. Свежие помидоры, пряная киндза, эстрагон и базилик увенчали наше скромное пиршество.
Когда мы вышли на улицу, уже стемнело.
