– Ясно. Губернатор в разговоре сказал мне, что, по его мнению, оценщик сбежал. Испугался бури, которую поднял, и счел за лучшее скрыться. Какого мнения вы, господа? Согласны с его превосходительством?
Коллежский асессор покосился на начальника. Тот кивнул:
– Говорите как есть, Северин Янович. Чего уж там.
– Мы не согласны, – категорично заявил главный киевский сыщик. – Не с чего было оценщику так пугаться. Никому он не угрожал, и всерьез его писанину никто не принимал. Подумаешь, управляющий банка требует повысить оценку залога… Это у нас сплошь и рядом. Самое большее, что грозило Афонасопуло, – ссора с директорами и увольнение.
– То есть за такое не убивают?
Киевские полицейские дружно прыснули.
– Нет, не убивают.
– Куда же тогда делся наш писатель?
– Вот это загадка, – посерьезнел Желязовский. – Что-то с ним случилось, а что – мы не знаем. Он не запойный, службой не манкирует… Однако пока нет тела, говорить об убийстве преждевременно.
– И все же вы его не исключаете?
– Да, – вступил в разговор полицмейстер. – Но не из-за глупого доноса Афонасопуло. Он мог стать жертвой, так сказать, обычного преступления. Город у нас знаете какой. Случается всякое, в том числе и кровавые дела. Третий год в чемпионах ходим, ети его так…
В 1897 году Министерство юстиции обработало статистику преступлений по пятидесяти пяти крупным городам. И выяснилось, что Киев занимает среди них первое место! 649 преступлений на 10 000 жителей – больше, чем где-нибудь еще. Второе место досталось Ростову-на-Дону (595), а третье – Риге (467 злодеяний). Между тем средняя цифра по стране – 362 преступления на 10 000 населения. Тут скрыто некоторое лукавство, как водится со статистикой. Зловещая слава Киева малость подтасована. Убийств в городе случалось на треть меньше, чем в среднем по России, а краж – столько же, сколько и везде. Портили отчетность нарушения телесной неприкосновенности: грабежи и поножовщина.
– Как же вы так, Вячеслав Иванович? – не удержался командированный. Полицмейстер как будто ждал этого:
– А что делать? По штату пятьсот семьдесят девять городовых, а налицо лишь триста девяносто четыре! И околоточных некомплект.
– Почему же люди не идут?
– Денег потому что мало. Грузчик в гавани больше получает.
Желязовский поддакнул полицмейстеру:
– А в сыскном отделении? То же самое. Мой годовой оклад – тысяча рублей. И то лишь потому, что я помощник полицмейстера по должности. А ответственность несоизмеримая. Околоточные надзиратели имеют по триста шестьдесят рублей, а городовые и того меньше. Притом рискуют жизнью под ножами уголовных. Ну какой дурак пойдет? Удивляться надо, что не разбежались!
– Неужели нет никакого добавочного содержания? – усомнился Лыков.
– Есть, – ехидно сообщил пристав. – Губернатор ежегодно выписывает пять тысяч шестьсот семьдесят шесть рублей. Их и делим между собой, чтобы получить те жалкие цифры, что я вам назвал. Аж с восьмидесятого года эта сумма не меняется. Двадцать лет подряд. А преступность за это время выросла втрое!
– Почему?
– Потому, Алексей Николаевич, что население города растет. Сами знаете, что в стране делается, особенно на юге. Как на дрожжах! А в Киеве сложились особые условия. Три года назад Дума начала сразу несколько больших проектов. Связаны они были с речным портом и стоили городской казне огромных денег. Тысячи людей пришли сюда на работу. Просторабочие, землекопы, мостовщики. Не видели, что стало с гаванью?
