— Так и сказал? Маму?! — сжав губы, я пообещала себе, что не разрыдаюсь. Но, господи, как же стало стыдно!
— Слово в слово. А Иван из Нижних Щепок вообще решил, что ты сразу после церкви. С молитвы, говорит, ее выдернули? — окончательно добила меня Оля, и я непроизвольно всхлипнула, впиваясь коготками в ладони до больного жжения. — Посмотри на девушек, которые привлекают Макса… — и я посмотрела по велению подруги, она же прокомментировала вслух. — Веселые, раскрепощенные, уверенные в себе и, главное, красивые… Такая, как ты, никогда и ни за что ему не понравится. Серая моль!
Боль в груди разрасталась с утроенной скоростью. Острая, пронзающая своими шипами мое хрупкое и наивное до глупости сердце. Я смотрела на веселящегося Макса и вынужденно констатировала факт: «Он не видит меня. Не замечает. Я не существую в его вселенной!».
Удар под дых… Голова закружилась… Руки затряслись…
— А знаешь, — резко схватив стаканчик с алкоголем, я закинула его в себя, как панацею от душевных болезней, — почему бы и нет?
Пойло полилось внутрь, как кислота, сжигающая все на своем пути. Горло пекло. Желудок пек. Тело покрылось мурашками, голос пропал, язык онемел. Вскочив на ноги, я тяжело задышала, с трудом удерживая себя в сознании.
Заливаясь хохотом, Оля опустошала уже третью стопку:
— Ты че, первый раз пьешь? Мда…
«Второй, — припомнила я про себя. — Когда-то пробовала шампанское».
Но Оле незачем было это знать. А также то, что любой алкоголь мне попросту не нравился. Это ведь даже невкусно! Самогон еще не усвоился, а я уже пожалела о своем опрометчивом поступке. Кому, спрашивается, и что я вообще доказывала?
— Идем танцевать! — дернув за руку, Оля уволокла меня на танцпол. Она прыгала, крутилась и вертелась, при этом умудряясь выпивать и поить Макса. — Правда, весело? Не зря пошла?
Не весело. Зря пошла. Теперь я видела это ярко и четко. Перед глазами все вертелось, как будто меня отжимали в стиральной машине. Лица, даже самые приближенные, расплывались, все запахи казались острее привычного. А живот все жег и жег… Горло сжималось и сжималось…
— Я… Мне нужно отойти… — резкий приступ тошноты заставил схватиться за лицо руками и броситься прочь из клуба. Оля махнула рукой, мол, иди.
Я понятия не имела, есть ли общественный туалет в клубе, искать попросту не было времени. Поэтому выскочив на улицу, долго опустошала желудок, корчась в болезненных спазмах. С каждой секундой становилось все лучше. Но недостаточно, чтобы веселиться или хотя бы стоять на ногах.
— С обратной стороны здания есть комната для девушек и мальчиков, — сочувственно подсказала мне проходящая мимо девушка с сигаретой. — Там можно умыться и привести себя в порядок.
Так я и сделала. Облилась холодной водой, пошлепала по щекам, прополоскала рот и вернула способность говорить. В клуб я вошла с твердым намереньем уговорить Макса вернуться домой. Или же попросить отвезти меня, ибо мое самочувствие теперь оставляло желать лучшего.
— Вы не видели тут парня… Высокого, в синей рубашке, худого, с темными волосами, зачесанными вверх? — не найдя друзей, я обратилась к попавшемуся на пути парню.
Он странно ехидно посмеялся:
— Видел. Его наши выпинали, как шавку последнюю.
Глаза поползли на лоб:
— Что значит «выпинали»?
— Значит, — агрессивно рявкнул тот, почему-то именно на меня, — нехрен чужих баб за жопы лапать!
«Все-таки добрались до него парни. Не выдержали!», — с ужасом осознала я, выбежав на улицу. На том месте, где была припаркована машина Макса, сейчас стояла группа парней.
