– Твои родители, Зет… – едва слышно прошептала Катарина, – они погибли из-за Нарлака… а он… был моим отцом. – Она всхлипнула сильнее, и её слова потонули в тихих рыданиях. – В какой-то степени и я… виновата в их смерти. Я всё это время знала, и мне так больно от этого.
Она закрыла лицо руками, чувствуя, как вина разрывает её изнутри. Она не могла смотреть Зету в глаза, боясь увидеть там отголосок той же боли и обиды, что жила в её сердце. Её плечи сотрясались от слёз, и она едва могла стоять.
Зет подошёл к ней ближе и осторожно взял её за руки, отводя их от лица, чтобы она посмотрела на него.
– Катарина… – его голос был полон нежности, и он, глядя в её заплаканные глаза, продолжил: – Ты не виновата в том, что сделал Нарлак. Ты ни в чём не виновата, слышишь меня?
Он прижал её к себе, и она, дрожа, опустила голову ему на плечо, наконец позволяя себе выплеснуть всю боль и вину, которые носила в себе. Зет обнял её крепче, чувствуя, как её слёзы смачивают его плечо, и тихо прошептал:
– Ты – это ты, Катарина, и я люблю тебя за ту, кем ты стала. Твои чувства и твоё сострадание – это то, что соединяет нас. Ты не несёшь вины за грехи отца.
Она всхлипнула ещё сильнее, чувствуя, как его слова проникают в её душу, утешая и исцеляя.
Катарина, чувствуя его тёплую и уверенную поддержку, наконец подняла глаза, в которых ещё оставались следы слёз. В её взгляде было столько боли, что Зет сжал её руки крепче, словно пытаясь передать ей свою силу. Она всматривалась в его лицо, пытаясь найти ответ на вопрос, мучивший её всё это время.
– Зет, я… – её голос был прерывистым. – Иногда я думаю… а что, если бы не мой отец, если бы не та война… ты бы не потерял их. Ты мог бы жить спокойной жизнью, не зная всей этой боли.
Её слова отразили ту бездну вины и сожаления, которую она долгое время скрывала за сдержанной улыбкой и силой духа. Зет молчал, не прерывая её, понимая, что она нуждается в этом признании. Он видел, как тяжело ей это давалось, как трудно было принять, что прошлое, пусть и не её выбор, могло так сильно влиять на жизнь близкого.
Катарина, почувствовав эту тишину, вновь заговорила:
– Я сожалею, Зет. Сожалею о том, что мои корни, моя семья… причинили тебе столько боли. Это чувство не покидает меня. Я не могу стереть их поступки, но иногда мне хочется повернуть время вспять, чтобы изменить всё. – Она вздохнула, и её голос задрожал. – Я не могу избавиться от этой мысли, что я частичка этого…
Зет, не дождавшись её слов до конца, взял её лицо в свои ладони, заставляя её взглянуть прямо в его глаза. В его взгляде не было ни осуждения, ни злости, только безграничная нежность и глубокое понимание.
– Катарина, – мягко произнёс он, не отводя взгляда, – я не хочу, чтобы ты думала так. Ты – это ты, и твоя душа настолько чиста и полна любви, что именно ты, а не кто-то другой, стала моим светом. Это прошлое – оно принадлежит им, не тебе. Ты никогда не станешь тем, чем был Нарлак.
Он осторожно обнял её, притянув ближе к себе, и тихо добавил:
– Я верю в тебя, и никогда бы не хотел, чтобы ты винила себя. Всё, через что мы прошли, привело нас сюда, к этой жизни и к этому миру. И если бы не ты, возможно, я бы никогда не смог так полно понять, что значит настоящая поддержка и любовь.
Катарина прильнула к нему, позволив его словам растворить её сомнения и боль. Её дыхание стало ровнее, слёзы перестали литься, а в душе воцарилось облегчение, которого она не чувствовала давно. Её голос был тихим, когда она произнесла:
