Кая. Зов Пустоши - страница 15

– Есть подозрение, что влетит и мне, и вам, – чуть поежившись, сказала я. Мы остановились. Герцогиня беспокойно стала оглядываться:

– А мне-то за что влетит, ваша же идея!

Странно, но наши спутники нас по-прежнему не догнали. Мы переглянулись, благодушное настроение исчезло.

– За то, что не остановила, – как-то само собой перешла я на фамильярное ты. Она фыркнула:

– Как будто тебя с твоим «явеликая княжна, подчиняйтесь» можно было остановить, – и тут же добавила. – Предлагаю возвращаться шагом, как-то мне беспокойно.

Я согласно кивнула. Мы развернули лошадей, но пошли рысью рядом друг с другом. Тревога нарастала. Что могло случиться на пустом торговом тракте рядом с крепостью? Мы же не так далеко ушли.

– Песнь ветра идет со стороны Пустоши, – переходя на шаг, мрачно заметила Элизабет.

Я вздрогнула, «песнью ветра», или «песнью Пустоши», называли ветер, дующий собственно с Пустоши, только это был не совсем обычный ветер. В нем было нечто иное, неприродное, и почти всегда за ним следовал прорыв тварей. Сейчас действительно с той стороны дул ветер, но это вполне мог быть и обычный буран.

– Да брось, мы же совсем рядом с крепостью, – неуверенно возразила я. – Гарнизон отца тут каждый сантиметр проверяет.

Девушка повыше подняла ворот полушубка:

– А песнь Пустоши не так часто и дует.

– Да с чего ты решила, что это песнь дует, а не обычная метель?

– А ты разве не чувствуешь озноб по коже? – вздернула брови она.

Я стушевалась, никогда, ни в одном походе и стычке с тварями я не чувствовала этот пресловутый озноб. Беспокойно завозился щенок, высунул мордочку в ворот жакета и грозно зарычал, глядя вперед.

– Сильный озноб? – уточнила я.

– Да, – коротко ответила герцогиня, крепко сжимая поводья. Я потянула из голенища сапога кинжал.

– Если вдруг что-то начнется, ты, главное, не паникуй.

– Без тебя знаю, – раздраженно дернула плечом она. – Мне тоже кинжал дай.

– Ты же пользоваться не умеешь, – растерялась я.

– Уж как-нибудь разберусь! – она требовательно протянула руку

Наверно, мы смотрелись странно: две юные аристократки верхом на северных рысаках, с кинжалами в руках, напряженно вглядываясь вперед, практически крались.

Я никогда не чувствовала озноб Пустоши, не предвидела страхом появление тварей, мне, напротив, становилось удивительно спокойно рядом с прорывами, и это было моим маркером приближающейся беды. С нарастающим спокойствием я вглядывалась в снежную круговерть, а она смотрела в меня, и этот взгляд ощущался каждым волоском на теле. Вот этот взгляд все четче, мне даже не нужно открывать глаза, он ощущается и так – все ближе. Это странное переживание исчезло резко, я даже в седле пошатнулась.

– Элизабет, вправо!

Огромная черная тень пронеслась над местом, где только что стояла девушка, и скрылась в буране. Герцогиня испугано оглядывалась по сторонам, крепко сжимая кинжал. Ее конь беспокойно похрапывал и танцевал на месте, норовя сорваться в галоп.

Я подстегнула лошадь:

– Скорее! – но скорее не получилось, мы не прошлись и двухсот метров, как оказались в эпицентре сражения.

Три напрочь перепуганные фрейлины лежали, вжавшись в снег, и даже не подвывали. Двое стражников, гарцуя вокруг девушек, отбивали атаки трех огромных птиц с кожистыми крыльями и длинными клювами с множеством острых зубов.

– Навьи твари, порождения Пустоши, – выдохнула я. Ужаса картине добавляла тишина, ветер глушил практически все звуки, да и не было тех звуков, кроме всхрапывания лошадей и шелеста крыльев тварей, да свиста рассекающих воздух клинков.