Аркадий Степанович встал, походил по комнате, по нему было видно, что он сильно сомневался и не решался нарушить приказ. Наконец сказал:
–Сделаем так, господа. Казачья сотня, усиленная канонирами и пехотой, отправятся лес прочесывать. Вы, майор, возьмете сотню поручика Чистякова и сотню Русакова под мою ответственность.
–Спасибо, Аркадий Степаныч.
–Учтите, Сергей Александрович, говорят, что у Широкова полусотня, и все они лихие казаки. Расскажите подробнее ваш план.
Майор опять подошел к карте.
–Смотрите, господа, я начну все сначала. Приказ пришел поездом. Это значит, быстрее, чем верхом. От Ростова до станицы Соломенской два дня пути, от нас до станицы – один день пути. И если мы поспешим, то поспеем раньше, чем бандиты.
–Хорошо, господа, не теряйте времени! Отправляйтесь.
Я сидел верхом на коне и ждал приказа на выступление. Из штаба вышел Русаков. Сразу было видно: он сильно нервничал. Я вспомнил, как он на меня накричал, про себя подумал: «Наверное, есаулу влетело в штабе, так ему и надо, не будет орать на земляков». Он подошел ко мне:
–Пойдем, отойдем, разговор есть.
Мы отошли так, чтобы никто нас не слышал.
–Николай, скажи, тебе можно доверить очень серьезное и опасное дело, не проболтаешься?
–Если только с Богданом поделюсь.
–С ним можно. Он казак добрый, ну ладно, слушай. У нас мало времени, сейчас вы отправляетесь ловить Широкова, меня не берут, за вами следует обоз. В одной телеге, на которой будет ехать Кузьмич, под соломой лежат винтовки и патроны к ним, надо их атаману передать. Плохо у них с этим. Ну что, согласен?
–Согласен, – не раздумывая, сказал я.
–Самое главное – в этом деле нельзя ни на кого положиться, потому, как у нас в сотне доносчик есть.
–Кто?
–Если бы я знал. Не могу вычислить уж сколь годов. И что бы ни случилось у нас, сразу становится известно Семкину. И ты никому не доверяй; если будет сложно, то не рискуй, вези оружие обратно, понял?
–Понял! Как же жить нам, когда рядом доносчик?
–Да вот, привыкай, и прежде чем слово сказать, подумай сначала. Если по доносу приедет ревизор, в лучшем случае запорют до полусмерти.
–А в худшем?
Андрей достал папиросу, закурил и грустно сказал:
–Кандалы. Мы с Серегой Широковым вместе служить пришли, вместе врагов пять лет били. Семкин был тогда еще поручиком, сильно он любил по морде солдат бить. Вот и Сереге он дал, а тот ему в ответ, да так, что челюсть вылетела. Он в лазарете полгода провалялся. С того дня он люто атамана ненавидит. Ну а Серегу в кандалы упрятали, на каторгу. Он по дороге убежал, теперь вот по горам да по лесам прячется. Я тебе это вот почему говорю: мне скоро домой. Кто будет ему помогать? Кроме тебя, некому. Показался ты мне приличным, да и земляк, приедешь домой в отпуск – зайдешь ко мне, расскажешь.
–Отпуск?
–Я пять раз был. Ладно, светает, надо расходиться. Ты все понял?
–Все.
Я подошел к Богдану, сел на коня и приготовился к маршу. Из штаба вышел Семкин и крикнул:
–Сотники, командуйте к маршу. Сотня, по коням стройся, справа марш.
Мы выехали из ворот и двинулись через аул к городу. Проезжая мимо знакомого мне дома, я всматривался в темноту в надежде еще раз увидеть Дашу, но ее не было. Я подумал: «Как бы турок ее не обидел».
Из-за гор поднималось солнце и, как всегда бывает в такой ранний час, над ручьем стоял густой туман. Клубясь и извиваясь, он тоже тянулся вдаль, туда, где ручей становился все уже и уже. Но вдруг с гор налетел ветер, и туман нехотя попятился назад. Уже разорванный ветром в клочья, он пополз вниз. Новый порыв ветра рассеял последние остатки тумана, солнце поднималось все выше и выше. И вот на ярком синем небе возникли контуры гор.
