Казахстан и Россия: быть ли им в новом союзе, или Фрагменты истории власти и оппозиции в Казахстане, нанизанные на собственную жизнь - страница 31

И из всего этого два следствия: через несколько дней постановление Кабмина, и именно в храпуновском варианте все-таки вышло, зато вот продолжения наших тесных отношений с премьером – не случилось.

Пригласил меня президент Академии наук Кенжегали Сагадиев, один раз, другой. Обсудили с ним ситуацию – думаем одинаково. Он предложил: давайте вместе обратимся к президенту. И составили мы с ним проблемную такую двойную записку, я об антимонопольных делах, он – о горно-металлургических. Из нее, кстати, я сам узнал интересное: медь, оказывается, на земле распространена ограниченно, только в немногих месторождениях, а «просто так» ее нет. В отличие от того же золота и прочих металлов, которые пусть и в малых концентрациях имеются и в мировом океане и везде на земле, добыча связана только с затратами. Так вот, академик Каныш Сатпаев даже во время войны рискнул обратиться к Сталину с требованием брать жезказганскую руду всю подряд, а не только богатую. И Сталин распорядился. Ныне же «корейцы» выбирают только богатые целики, бедные бросают.

Президент переправил нашу записку премьеру – для подготовки ответа. И вот мы получаем ответ: это в порядке, и это в порядке, а председателю ГАК и президенту НАН лучше бы заниматься своими делами.

Двух человек я напутствовал на продолжение карьеры: председатель Актюбинского антимонопольного комитета Мусин позвонил, сказал, что его хотят забрать в заместители акима области, вежливо попросил отпустить – соблюдал правила. Я, конечно, разрешил, пожелал подняться выше. Но насчет всего, что с Асланом Еспулаевичем случилось дальше – я не при делах!

И еще Торегельдин, председатель Жезказганского ГАК, тоже попросился пойти в акимы города Сатпаева, я тоже «разрешил», но сказал: «Ты, Серик, все равно к нам вернешься». Что и произошло, хотя уже не при мне: после ликвидации области Торегельдин стал председателем Карагандинского антимопольного комитета. Но в итоге Серик Макенович вернулся, можно сказать, и ко мне: мы с ним сейчас дружим и сотрудничаем в Казахстанской ассоциации «Прозрачный тариф».

Прежний председатель Карагандинского ГАК Абельгазы Кусаинов, кстати, тоже сделал карьеру: был министром транспорта, потом акимом Карагандинской области, теперь вот возглавляет Казсовпроф. Нигде, впрочем, не блистал, но и ничем плохим не отметился: он такой приличный со старых времен советско-партийный работник. Добросовестный служака, можно сказать.

А еще в министры вышел, хотя и тоже без блеска, Галым Оразбаков – он у меня был начальником орготдела (я тогда удивлялся: зачем молодому перспективному парню такая канцелярская работа). Галым, впрочем, один раз проявил характер: отказался выполнить мое распоряжение во время стычки с Рахановым. Так прямо и сказал: не хочет вмешиваться. Аккуратно осторожный был парень, может быть, потому и смог подняться, но – не удержаться.

С Рахановым же было так: он был первым замом еще от Дриллера, мы с ним нормально работали. Но однажды, в процессе отчаянного моего сопротивления на правительственном уровне идущей тогда холдингизации, я выпустил приказ по ГАКу, где предписал региональным руководителям также не согласовывать подобные проекты. Раханов же, когда я был в отъезде, этот приказ отменил. То есть, включился в борьбу со мною, уже внутри комитета. Я ему сказал: «Максут, ты поторопился, уходить придется не мне, а тебе. Давай, я сам попробую переговорить с другими министрами, чтобы тебя перевести…». Он сначала отказался, но потом все же сам ушел – правильно понял момент. Впрочем, мне и самому оставалось недолго.