Еще в Медвине все детские годы его, дома и на улице, звали ласкательно Самусь. От своей настоящей фамилии он почти отвык. Его новое прозвище Самусь Самуил Иванович.
Путешественники остановились на ночлег. На небольшом лугу возле ручейка казаки раскинули два шатра: небольшой для Самуся с Искрой и большой для охраны. Поляки поодаль раскинули свой общий шатер. Выставили охрану.
Перекусив, Самусь с Искрой улеглись спать на мешки, набитые сеном. Перед сном Самусь спросил Искру:
– Захар, ты не забыл, где мы с тобой впервые познакомились?
– Помню. В Запорожье, возле Каменного Затона, когда, как скотов, татары привели нас обменять на татар. Тогда мой отряд поехал на зверя и в плавнях нарвались на татарскую засаду. Татары нас там всех и переловили, – ответил Искра.
– А я в то время только прибыл в Запорожье, – продолжал Самусь. – Отдал рекомендательную записку отца кошевому, и пошел располагаться в Переяславльский курень. В курене было народу, как селедки в бочке, не то чтобы отыскать место для сна, сидеть было негде. Я пошел в соседний, рядом, только после пожара отстроенный курень. Атаманом там был Семен Палий. Он разрешил поселиться в его курене. Через неделю Палий стал набирать охочих казаков, которые с ним поедут менять татар на наших людей возле Каменного Затона. Поехал с отрядом и я. Там мы с тобой и увиделись.
Самусь не «казакувал» в Переяславльском полку. Собралось человека четыре таких, как он, уличных ребят, и они с одобрения родных уехали в Запорожье.
Хотя в Запорожье он дружил с такими хлопцами, как С. Палий, З. Искра и А. Абазин, ему запорожская жизнь была не по сердцу: он должен был быть сторожевой собакой, ловить в поле татар. Душа его искала дела живого, творческого. И затосковал он.
Нередко казаки и рыбаки видели одинокого Самуила бродящим по берегу и о чем-то думающим, то сидящим на горе и смотрящим куда-то вдаль своими добрыми глазами.
И Самуил Иванович безотказно согласился на предложение С. Палия пойти служить королю Польши и уехать сотником на войну под Вену.
«Нужно благодарить Бога, что казаки берут деньги и служат нам», – неоднократно заявлял польский король Ян Собеский. Именно он в конце 1683-го года приказал изготовить булаву с «гербом старожитным Украины» (это был известный образ нашего казака с мушкетом) для вручения ее впервые правобережному гетману С. Куницкому. Впоследствии эти королевские клейноды перешли к преемнику С. Куницкого А. Могиле. По смерти последнего они попали в руки коронного гетмана С. Яблоновского, но вскоре король приказал вручить их назначенному в 1689-ом году гетману Гришко (Григорию Ивановичу Драгинич).
Так как резиденция Гришко была в Немирове, после его смерти, клейноды находились у старшины.
Региментарь Б. Вильга по приезде в Немиров изъял клейноды у старшины и в тот же день в присутствии полковника Искры вручил их Самусю.
Наутро Искра со своей охраной отправился в Корсунь. Самусь в свою резиденцию в Винницу, стоящую на реке Днестре.
После громкой победы польского короля под Веной, в которой участвовал полк полковника С. Палия (сотниками в полку были Самусь, Искра, Абазин), в 1683-ем году война с Османской империей для Речи Посполитой не закончилась. Польша продолжала борьбу за утраченные украинские земли и, как выяснилось, без казачества это было невозможно.
В конце февраля 1676-го года Ян Собеский пригласил наказного правобережного гетмана Е. Гоголя на свои коронационные торжества в Варшаву. При королевской коронации было объявлено постановление о казацкой организации Правобережной Украины. Поскольку большая часть Правобережья была под властью Турции, польские власти казакам предоставляли право размещаться в Дымерском старостве (Полесье). Учитывая военные планы польского руководства, наказной гетман в Дымере должен был сформировать четырехтысячное войско для борьбы с турецкой армией.
