– Полный комплект интимной услуги, – услышал он от бригадира доярок совсем не деревенский жаргон. Тамара счастливо рассмеялась.
– Можно уточнить? – спросил Громов, с наслаждением теребя сосок её пышной груди.
– Я впервые почувствовала, как двигается во мне мужской детородный орган. Словно поршень в цилиндре. Он у тебя… как бы это лучше выразиться? Вроде как стальной шкворень на сцепке трактора.
«Надо же придумать такое сравнение, – подумал Юрий. – Сказала бы просто: большой и твёрдый член, а то – стальной шкворень на сцепке трактора. Мне бы и в голову такое не пришло».
– А раньше что же? Никогда не чувствовала?
– Как я могла почувствовать, если мужиков-то у меня было раз, два и обчёлся, да и те попадались с мини-инструментом.
– А муж что же? – почувствовав себя этаким мачо, спросил Юрий. – Его прибор тоже не твоего размера?
– Мужа я не чувствую вообще, – призналась женщина. – Когда его мизинчик входит в меня, когда плюётся и выходит – даже не улавливаю. Борька мой знает о нашем несовпадении и сильно страдает. От того и закладывает часто за воротник. Когда чересчур напьётся, говорит, что мне кобылице нужно было за жеребца замуж выходить. Мне его жалко, а что поделаешь? Я ведь о мужиках до свадьбы ничего и не знала. Да и выбора особого не было – все парни наперечёт. Если бы отказалась от него – ходить бы мне в старых девах до скончания века. А так – семья как бы имеется, дочка народилась.
Тамара повернулась на бок, чмокнула меня пару раз наугад, ткнувшись губами в ключицу и снова легла на спину.
– А если уж и сравнивать меня с кобылой – то это, как ни смешно, будет правильное сравнение, – Тамара тихонько хихикнула. – У кобылы раз в год случка, и у меня не чаще. Вот побуду с тобой до зари, насыщусь любовью до оскомины и буду спокойно ждать лета, а то и осени.
– Почему лета? – удивился Юрий. – А зимой что же?
– А зимой в деревне куда можно увести чужого мужика? Укромных уголков нет. На морозе в скирде не побалуешься, к соседке на ночь не попросишься. Да и не с кем зимой кувыркаться. Приезжие мужики появляются в нашей Красотке лишь на уборочной. И то приходится гадать, как на ромашке: повезёт, не повезёт с мужиком. Приезжают, как правило, хлипкие да ущербные, им секс не нужен. Они предпочитают больше бормотуху, чем тоскующих баб.
– Со мной, значит, тебе повезло? – спросил Юрий.
– Повезло – не то слово. Бог меня просто облагодетельствовал за мои мучения. Теперь я насытилась надолго.
Они лежали и молчали. Говорить больше было не о чём. Потом, будто спохватившись, что может забыть и не сказать Громову самого главного, Тамара заговорила вновь:
– Тебя я сразу приметила. С первого же дня, когда вы торчали перед правлением. Кучка сопливых пацанов и ты один среди них: высокий, крепкий, симпатичный, держишься особнячком от этих пёстрых попугайчиков. Глаз у меня тогда загорелся, и сердце ёкнуло. Я и выведала о тебе всё, что можно.
– У кого выведала? – спросил Юрий.
– У старшей вашей, Нинки-картинки, которая вас привезла и быстро укатила восвояси.
– Ври больше. Представительница деканата и сама ничего толком не знает обо мне.
– Ну, значит, сообщила то, что знает.
– А что она может знать о студенте, который и дня не провёл в стенах института? – подзадорил Юрий Тамару, желая вытащить из неё то, что известно ей о нём.
– Нинка ваша сказала, что тебе двадцать лет, ты только что вернулся из армии, служил в десантных войсках, не женат, – сообщила Тамара.
