Солнце встало час назад, а Габриэль так и сидел в кресле. Он смотрел, как девушка, не переставая, боролась за свою жизнь. Незнакомка оказалась удивительно живучей.
Она напоминала ему Лану, несмотря на то что внешне они похожи не были. Может быть, просто обе были красивыми.
Он потянулся и бесшумно вышел из комнаты. Приготовил себе кофе, открыл Софоклу дверь, потом сел за компьютер. Он внезапно понял, что накануне забыл посмотреть почту, чего с ним никогда не случалось. Девушка, которая ворвалась в его жизнь, заняла в ней слишком много места.
Пришло время ей исчезнуть.
Одно письмо привлекло его взгляд. Оно было от леди Экдикос. Краткое и четкое, как обычно.
Здравствуй, Габи. Думаю о тебе и обнимаю.
У Габриэля сжались кулаки. Участился пульс. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Эти несколько слов, кажущиеся безобидными, означали много.
Они означали смерть.
Тама заболела. Иногда с ней это случается. Насморк, ангина или бронхит. Но на этот раз дело посерьезней. У Тамы температура, высокая температура. Она едва стоит на ногах, и ей кажется, что мозг словно плавится в кипящей воде, а ноги голые, ледяные. У нее ужасно болит голова, все тело ломит.
Несмотря на это, она приготовила обед и убрала в доме.
Сейчас восемь вечера, все сидят за столом, ожидая, пока их обслужат. Тама вынимает из духовки запеканку с мясом и приносит ее в столовую. Блюдо слишком тяжелое для ее худеньких ручек… Она уже почти дошла до цели, но ноги отказывают. Она падает на пол, разбивая блюдо. Девочки орут, Сефана резко вскакивает с места.
– Вот идиотка! – кричит она.
Тама по-прежнему лежит на полу с закрытыми глазами. Она слышит далекие чужие голоса. Как будто говорящие сидят в пластиковых шарах.
«Что с ней? Она сознание потеряла, что ли? Ломает комедию, говорю вам!»
Шарандон трясет ее за плечи, но Тама не реагирует.
Когда она приходит в себя, то лежит в постирочной на своем матрасе. В полной темноте. В полном одиночестве.
Ее трясет, стучат зубы. Она накрывается одеялом и сворачивается калачиком на своем убогом ложе. Они не будут вызывать врача, Тама в этом уверена. Потому что семейный доктор не знает о ее существовании. Никто не знает, что она здесь. Никто не должен этого знать.
Она умрет, точно умрет. Ее унесет лихорадка, как до этого ее маму.
Тогда Тама начинает молиться. Прошу вас, сделайте так, чтобы этой ночью я умерла. Но, пожалуйста, без особых страданий.
* * *
Три дня Тама провела, не вставая, на своем матрасе, у нее был ужасный грипп. К ее большому удивлению, Сефана дала ей аспирин и приготовила суп. Она сделала это не потому, что Тама страдала, а потому, что хотела, чтобы та поскорее вернулась к своим обязанностям.
В течение трех дней у Тамы были видения. К ней приходила ее мать, прямо сюда, в грязную постирочную. Таме казалось, что в гостиной беседует ее отец. Он говорил Сефане о том, что та плохо заботилась о его дочери и что он забирает девочку обратно. Ей даже привиделась ее подруга Батуль, она принесла ей восточных сладостей. Батуль со школы совсем не изменилась, у нее только не было одной руки, совсем как у куклы Тамы.
Лихорадка просто играла с девочкой.
Никто не зашел, чтобы поддержать Таму, никто не вытащил ее из этого ада. Чуда не произошло, и в начале третьего дня Сефана заявила, что девочке лучше и что ей надо приниматься за работу. Так что Тама умылась и оделась. Несмотря на ужасную усталость, блестящие от жара глаза и боль во всем теле.
