Семен Семеныч в этот момент счастливо почивал, поскольку имел договоренность явиться на работу двумя часами позже обычного. Он громко храпел, раскинувшись посреди кровати и выставив вперед свой все более округляющийся живот.
Дверь в его спальню тихонько скрипнула, и в щелку осторожно просунулось взволнованное лицо его жены.
– Сема-а, – шепотом ласково позвала она, – Семушка-а.
Руденко даже не шевельнулся.
– Сема, – позвала Маргарита Ивановна чуть громче.
Три Семерки дернул головой и перестал храпеть.
– Сема, тебе звонят, – теперь уже вслух сказала его супруга, шире открыв дверь.
Руденко промычал что-то невнятное. Маргарита Ивановна зашла в комнату, наклонилась к мужу и тихонько потрясла кончик его подушки.
– А? – испуганно спросил тот, резко приподняв голову.
– Иди к телефону, там Яна.
– О-о-о, – тяжело протянул тот, снова плюхнувшись на подушку. Закрыв глаза, хрипло спросил: – Чего она хочет?
– Я-то откуда знаю! – всплеснув руками, тихо воскликнула Маргарита Ивановна и, выходя из комнаты, заворчала: – Поди, разбери вас…
Руденко кряхтя сполз на край кровати, спустил ноги и, чуть приоткрыв один глаз, стал искать свои тапки. Найдя и всунув в них ноги, он звучно зевнул, тяжело поднялся и, ширкая ногами по полу и почесывая живот, пошел к телефону.
– М-да, – тоном ленивого кота произнес он.
– Сема, утро доброе. Это Яна.
– До-у-э-оброе, – ответил Руденко, снова зевая и глядя на часы, стрелки которых настойчиво напомнили ему о том, что пора уже собираться на работу. – Чего у тебя?
– У меня к тебе один вопрос. Готов выслушать? – поинтересовалась Милославская, чувствуя, что Три Семерки еще не совсем способен адекватно воспринимать действительность и его на это надо настроить.
Семен Семеныч присел на низенький табурет, стоявший возле телефонной полочки и внятно ответил:
– Готов.
Яна выложила ему все как на духу – все, о чем поведала ей клиентка и до чего додумалась она сама. Слова ее настолько потрясли Руденко, что уже в середине ее рассказа он привстал, обнял телефон, словно его у него собирались отнять и только и делал, что произносил солененькие словечки, выражающие ужас и недоумение. Маргарита Ивановна, конечно, тут же высунулась из кухни и сердито погрозила мужу лопаткой, которой она в этот момент переворачивала оладьи, однако Семен Семеныч, глядя на нее, ее не замечал, а потому сей воспитательный момент пропал даром.
– Ну так что, – спросила Милославская, – ничего не слыхал?
Три Семерки даже не смог сразу ей ответить, переваривая полученную информацию. Только после нетерпеливого восклицания подруги, он протянул:
– Нет, Яночка, насчет этого я в полном неведении… Я вернулся вчера очень поздно и, чтобы выспаться дали, отключил телефон. Это Рита уже с утра… Нет, я в шоке! Что теперь будет?! Взрыв, потом такое убийство!…
