Вот такая история. Поэтому, едва потянуло ветерком, я обратился к Щусю:
– Гражданин начальник, к берегу бы надо, шторм будет.
Лучше бы не говорил… Старлей бросил на меня высокомерный взгляд и отвернулся в сторону.
– Однако Андрюха дело говорит, – поддержал меня проводник Федя. – Подя сильно гневайся станет, тикай однако надо.
И тут мы увидели, как баркасы коларовской партии дружно развернулись к берегу и рванули вперёд. Дело в том, что шли они к берегу ближе и успевали, а мы шли гораздо мористей и наш успех стоял под вопросом.
– Что рты раззявили, мать вашу разэтак! – неожиданно взъярился Щусь. – Греби к берегу!
Мы навалились на вёсла. Но гружёный баркас – это не лодка под мотором и манёврам не обучен. В общем, мы не успели. Прихватило нас где-то на середине пути. Ветер не засвистел, а взвыл. Волны и брызги вмиг остудили наши вспотевшие спины. Мои попутчики были явно не мореходы и в нахимовских училищах не учились, они еле-еле удерживали баркас. Наш второй баркас сделал тот же самый манёвр гораздо позднее нас и поэтому безнадёжно отстал.
– Против волны держите! – не выдержал я. – Иначе смерть!
И я был прав. Когда поднимаются волны, то на такой глубине в промежутке между ними дно практически оголяется. И если тяжеленный баркас, стоящий вдоль волны, швырнёт в эту ямину, то всем обеспечено сотрясение головного мозга с последующим переселением на небеса, потому что сверху вас накроет набегающей волной. Тут не до любезностей.
– Что делать, что делать? – испуганно крестился один из конвойных.
– Сапоги снимай, придурок! – наконец-то я мог отыграться на недавних своих гонителях.
– Это ещё зачем? – тупо уставился он на меня.
– Если повезёт, до берега живым доплывёшь, – уже куражился я, потому что видел, что баркас прочно занял своё место поперёк волны.
Хотя риск оставался, но я уже понимал, что появились варианты выхода из ситуации и нам благосклонно улыбнулось фифти-фифти. Оглянувшись на второй баркас, я присвистнул. Горе-мореходы так и не смогли справиться с неповоротливой посудиной, и сейчас её швыряло не приведи Господь как.
– Что же вы делаете, черти! – закричал я что было мочи. – Поперёк волны ставьте!
Но мои слова почти потонули в рёве ветра и рокоте волн. Экипаж плавучего титаника под названием «Баркас» поглядывал на меня с уважением и, не побоюсь этого слова, даже с любовью и беспрекословно выполнял все команды новоявленного капитана.
Через час, стоивший нам напряжённых нервов и упорной борьбы, наш титаник причалил к берегу, избежав трагедии легендарного собрата. Только на берегу я вспомнил про нанайца Федю. Почему его не было ни слышно, ни видно во время нашей схватки со стихией? Огляделся. Федя сидел в сторонке и дымил своей самокруткой, отрешённо поглядывая на макушки деревьев.
«Тьфу ты, чёрт узкоглазый! – выругался я про себя, – Хоть окрестил тебя поп Фёдором, но так и остался ты подданным своего нанайского бога Поди. А как учит ваша вера? Если Подя хочет что-то, то отказывать ему в этом не надо, даже если это «что-то» твоя жизнь».
Под утро на свет нашего костра набрели оставшиеся в живых охранник без оружия и двое заключённых. О судьбе ещё одного охранника и троих зэков они ничего не знали.
«Дух-хранитель невиданных сокровищ начинает собирать кровавый урожай», – передёрнуло меня от нехороших предчувствий.
Несмотря на трагизм ситуации Щусь, и здесь остался верен себе.
