Предательство:
И вот, внизу крутого косогора,
Проворная и вьющаяся рысь,
Вся в ярких пятнах пестрого узора.
Она, кружа, мне преграждала высь,
И я не раз на крутизне опасной
Возвратным следом помышлял спастись
(из поэмы Данте Алигьери «Божественная комедия»,.. «Ад»,
песнь первая).
Насилие:
Доверясь часу и поре счастливой,
Уже не так сжималась в сердце кровь
При виде зверя с шерстью прихотливой;
Но, ужасом опять его стесня,
Навстречу вышел лев с подъятой гривой.
Он наступал как будто на меня,
От голода рыча освирепело
И самый воздух страхом цепеня
(Там же).
Алчность:
И с ним волчица, чье худое тело,
Казалось, все алчбы в себе несет;
Немало душ из-за нее скорбело.
Меня сковал такой тяжелый гнет,
Перед ее стремящим ужас взглядом,
Что я утратил чаянье высот
(Там же).
И, проведя читателя через девять кругов ада, попытаться (а вдруг зацепит не только страждущих!), словами Беатриче указать «дорожную карту» к долгожданному искуплению:
«Из наибольшей области телесной, —
Как бодрый вождь, она сказала вновь, —
Мы вознеслись в чистейший свет небесный,
Умопостижный свет, где все – любовь,
Любовь к добру, дарящая отраду,
Отраду слаще всех, пьянящих кровь.
Здесь райских войск увидишь ты громаду,
И ту, и эту рать; из них одна
Такой, как в день суда, предстанет взгляду»
(из поэмы Данте Алигьери «Божественная комедия»,.. «Рай»,
песнь тридцатая)…
И кто теперь попробует усомниться в том, что «Божественная комедия» рывком переместило мировое поэтическое пространство ближе к вершинам эстетического Олимпа и стала одним из тех достижений человеческого духа, что исподволь, но беспрестанно меняет плотное сукно повседневности? И то: ни Карл I Савойский, рассматривая на досуге великолепные миниатюры из «Часослова герцога Беррийского», ни плутоватый меняла из Амстердама, заполняя по вечерам пухлые учетные книги, наверняка не могли отмахнуться от той мысли, что исход их будущей встречи с апостолом Петром у заветных врат уже, возможно, описан великим Данте.
Не забудем здесь и о силе эмоционального воздействия. Впервые в мировой литературе автор подробно, с множеством несомненно важных для читателей-христиан деталей, описывает свои странствия по загробному миру. Состоящая из трех основных частей («Ад», «Чистилище», «Рай»), в каждой из которых содержится по 33 песни, «Божественная комедия», пожалуй, по праву является настоящей средневековой энциклопедией научных, политических и богословских знаний. Причем, по мнению многочисленных читателей поэмы, в стержне основного сюжета – хождении поэта по дебрям потустороннего мира, не было ничего экстраординарного. Ведь известно, что еще апостол Павел говорил о том, встречался с человеком, который «назад тому четырнадцать лет… был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12.2; 12.4).
Думается, выстраданная Данте сердцевина поэмы – это предупреждение грешникам. Описания девяти кругов Ада страшны, натуралистичны, кошмарны. В последнем, 9-м, самом ужасном кругу Ада, где за дело принимается сам Люцифер, – обитель изменников и предателей. Здесь и Иуда Искариот, и Брут, и Кассий. Но, похоже, самое ошеломительное для внимательного читателя открытие – среди сонма обреченных на мучения умерших нечестивцев вдруг по воле Данте оказываются вполне себе здравствующие на момент написании поэмы персонажи.
Так, в 18-й песне автор встречает в восьмом круга Ада давнего знакомого:
