– Послушай, Всеволод…
Виктор всегда называл его полным именем, то ли не допуская излишней вольности в обращении, а может и опасаясь ненужной ему близости. Вот он, момент истины, сейчас я узнаю, зачем ему нужен. Ну же, дерни наконец за колечко и сдерни крышку с тщательно сохраняемой баночки консервов под названием “Всеволод Ланецкий”.
– … мне надо, чтобы ты встретился с определенными людьми.
И это все? Сплошное разочарование. А где тайна? Где интрига? Где конфликт идей, наконец? Как скучно-то… Конечно, я встречусь, о чем речь? Так он и ответил Таразову. Тот, однако медлил, не отпускал Всеволода.
– Это очень серьезные люди, Сева. И для меня очень важна ваша встреча и ее результаты. Жизненно важна, видишь ли.
То ли показалось, то ли в голосе Виктора действительно послышались заискивающие нотки. К тому-же, он вдруг стал Севой. Это настораживало и, даже, пугало. Но он, разумеется, согласился серьезно отнестись к таинственным людям, гадая, что им может понадобиться от пришельца из прошлого. Неужели Таразов сдал меня историкам? Интересно, почем нынче очевидцы? Но ирония не помогала и до самого вечера его не покидало тревожное чувство ожидания неизвестно чего.
Серьезные люди отловили его после работы, на выходе из автосервиса.
– Здравствуйте, Всеволод Андреевич!
У тротуара, в неположенном месте, стояла машина какого-то неопределенного цвета. Цвет был темный и наводил на мысли о черном "бумере" или более знакомой ему столь же черной "эмке". Но черным он не был, отливая одновременно бордовым и темным аквамарином. Странным был этот цвет, каким-то подозрительно неопределенным, как будто то был не автомобиль, а хамелеон. Проходившие мимо рабочие автосервиса, знавшие его, нервно оборачивались и долго глядели через плечо, рискуя врезаться в фонарный столб. Действительно, не за каждым автомехаником после смены приезжает навороченный "лексус". Он уже неплохо разбирался в автомобильных брендах и понимал, что "лексус" был идеальным решением для серьезных людей, отметающим как липовую престижность "мерса" и так и китчево-яркую роскошь "бумера".
– Может быть, позволите подбросить вас до дома? – спросили из машины – Господин Таразов заверял, что вы не откажетесь с нами побеседовать.
Слово "побеседовать" прозвучало пронзительно знакомо, до холодка в сердце и фантомных болей в отбитых почках. "Господин Таразов" вместо "Виктор Богданович" звучало, в свою очередь, несколько зловеще и свободно могло означать "гражданин Таразов", или, как у них принято обращаться к людям, прежде чем заехать им с размаху по почкам? Но его пока именовали по имени-отчеству и поэтому он предпочел молча сесть на заднее сиденье загадочного автомобиля.
"Лексус" рванул с места и понесся по Московскому проспекту в противоположную от центра сторону, покрутился на развязке и выскочил на объездное шоссе. Еще некоторое время двое в машине, один за рулём и второй на правом сиденье, выжидательно молчали. Возможно, они ожидали вопросов или возгласов возмущения, но не дождались. Было по прежнему неясно, кем были двое в машине, но он-то был тертым калачом и кое-чему научился в следственных подвалах и мрачных кабинетах. Наконец, человек справа повернулся к нему:
– Для начала, позвольте представиться. Можете называть меня Вячеславом Евгеньевичем, а моего коллегу – Леонидом Николаевичем.
– Можно просто – Лёня – водитель улыбнулся в полуобороте.
