Неожиданно входная дверь распахнулась, впуская морозный пар в дом и довольно пухлую, молодую женщину. Она не замечая меня быстро разделась, сняла сапоги и прямиком на кухню.
– Яр, дорогой, ты где пропадал? – негромко щебетала женщина.
Мне стало любопытно, я тихонько проковыляла к кухне и прислонилась к притолоке. Довольно милая пышечка крутилась вокруг хозяина. Брюнет же напротив всем своим видом говорил, что она ему безразлична и продолжал заниматься приготовлением кушанья.
– Милый, я соскучилась. Почему ты мне давно не звонил? – Женщина изловчилась и таки повисла на шее у брюнета, чмокнула в щеку и вдруг заметила меня, – А это у нас кто? И почему на ней мой костюмчик?
Голос, да и вид женщины резко изменились. Из милой и пушистой она превратилась в дикого крыка, только что не скалилась. Похоже эта особа претендентка на руку и сердце хозяина дома и возможно была в тесных отношениях с ним.
– Успокойся, этого кролика Маруся одолжила. В твоем одеянии, как бы это мягко выразить, она бы утонула, – хихикал брюнет, нарезая овощи.
– Ах, вот оно как, ты еще издеваешься?! – взвизгнула незнакомка, – Ну, что уставилась? Откуда ты такая взялась, вся из себя стройная, смазливая. Тебе восемнадцать-то есть?
Все это практически проорала мне в лицо. Что я ей сделала то? Впервые вижу.
– Алла, оставь ты ее. Я уже много раз тебе объяснял, у меня не будет жены, хочешь того или нет. Мы не пара.
– Ага, а с ней значит пара? – женщина не успокаивалась и была на пределе.
Зато хозяин дома напротив отвечал спокойно и размеренно, как только могли ледяные драконы, точно, он – ледяной дракон, хоть и брюнет:
– Она – это совсем другой случай, – брюнет явно что-то объяснял женщине, но та и не подумала вникать в его речи.
– Конечно, другой случай. Моложе, красивее, тигрица в постели… и, кажется, немая.
Что болтала эта истеричка, я не понимала, но она явно попыталась ухватить меня за волосы. Дикая какая-то?! Конечно, ей это не удалось, я изобразила простейший захват кисти с разворотом за спину и она тут же заныла и заохала.
– Алла, оставь ее, – В нашу потасовку вклинился брюнет и, кажется, был чем-то удивлен.
– Алла, никаких резких движений, прошу, – тихонько заговорил брюнет, выставив руки вперед, – Не сопротивляйся. – Его глаза были округлены и он осторожно, без резких движений, высвободил руку истерички.
– В следующий раз я ее сломаю, – Пригрозила я и, вскинув голову, величественно прошествовала в кресло.
– Что это было? Кто она? – Теперь истеричка говорила шепотом, урок на пользу пошел, а то раскричалась тут.
– Алла, мы не пара, уясни это и дуй домой. И больше не приходи, хорошо? – брюнет выпроводил гостью и снова вернулся к кухонным заботам.
Ну и люди здесь, кошмар. Сначала тот безумный мужик, все хотел меня пощупать, потом эта больная женщина. За кого они меня принимают? И вдруг, после очередного затишья в музыкальном ящике, заиграла мелодия, взбудоражившая все внутри. Даже мурашки промчались от головы до пяток. Я отчетливо понимала, что знаю это вступление все до последнего звука, что вот-вот сейчас же запою вместе с исполнителем слова. Даже встала от волнения, еще пара барабанных ударов и…
– Лесная зима, жила на опушке…
Но знакомых слов, ожидаемо, не последовало. Из ящика упорно пели иноязычно, и куплет и припев. А я пела на своем родном общепринятом на Артуме. Мелодия же, проигрыши, даже метро-ритм был один в один. Так и хотелось плясать под задорную песенку, только у меня выходило лишь качаться и то хромая на левую ногу.
