Капитан настороженно слушал. Неспроста шеф упомянул ковбоев. Неспроста.
–Небо в алмазах. Феерия падающих звезд от горизонта до горизонта. Такое бывает только один раз. Жаль, что вы не видели. Никакая запись не сможет передать того, что творилось на тех небесах… – Шеф, верно, стал не похож на себя, словно воочую наблюдал то, о чем говорил.
– Я был там, – пояснил он, в ответ настороженному взгляду капитана.
– Все золото, которое я с такими трудами вырвал из солнца,– вскричал капитан,– сгорело в атмосфере, в небе над какой-то страной, которой и координат-то я не знаю!
– Предположим, что сгорело не всё, но кое-что и упало на землю в квадрате между 54 и 52 градусами северной широты и 24 и 31 градусами восточной долготы.
– Ну и зачем, скажите, шеф, мне эти земные координаты? Мне, который имеет дело с Солнцем?
– Имели дело с Солнцем,– жестко поправил шеф, и капитан понял, что к его званию прибавилась приставка «экс». – А координаты, – шеф улыбнулся и, невиданная никогда прежде, улыбка на его лице лишь подтвердила необратимость принятого решения, – полезны хотя бы тем, что указывают на одно из мест на Земле, где нет ковбоев…
– Но шеф, я не могу вот так сразу. Мне бы хотя бы один, в последний раз..! В полет за металлом..! Вы не представляете какое это ощущение…
– Представляю, – в голосе шефа промелькнули нотки сочувствия. – Вот поэтому и советую вам посетить страну с указанными координатами перед тем как начнете подыскивать себе приличный дом престарелых. Красивая природа умеренных широт, озёра, леса…
– Зачем? – Вопрос капитана прозвучал пронзительно искренне.
– Купите тур по местам падения золотых метеоров и что найдете, всё будет вашим. Только поторопитесь – уже началось что-то вроде золотой лихорадки на современный лад. Заодно, адаптируетесь к новой жизни в поисках вожделенного металла. Завидую. У меня же нет такой возможности. Работа…
–.Но как же я? Моя работа…?
– Всё суета. Почитайте на досуге «Екклесиаста». «И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который после меня».
–Не сметь мне это цитировать!.– Преображение взъярившегося капитана было столь неожиданным, что было видно как шеф в испуге подался назад от монитора. – Я всегда был «над»! Над Солнцем! Ты, возгордившийся червь!!!
Я хочу есть. Я определенно хочу есть, но в этом чувстве заключено нечто большее.
На Земле у меня никогда не было подобных ощущений. У меня бывало ощущение того, что в определенной части живота возникало неприятное чувство, когда простой ненаполненности, когда сосущей пустоты. Простое ощущение голода.
То чувство, которое я ощущаю на протяжении уже стольких дней, просто голодом не назовешь. Оно воистину всецело. Это, скорее, ломка, какая бывает у курильщиков, которые вдруг так остались без сигарет, что взять их негде. Бедняги, говорят, от страсти такой доходили до курения сухих коровьих блинов в козьей ножке. Всё, что угодно, лишь бы облегчить мучения.
У меня тоже нечто вроде этого. Мой голод органичен. Он имеет ту природу, которая когда-то побуждала ацтеков к ритуальному каннибализму. Комплексная нехватка протеинов создает чувство голода даже при полном желудке. И не так чтобы их много и нужно - лишь минимально необходимое количество. Однако, без него, этого количества, организм начинает заниматься самоедством в буквальном смысле слова. Организм не получает извне той малой толики, что ему необходима и уподобляется ящерице по кусочкам откусывающей свой хвост, чтобы ценой физических мучений уберечься от мук голода.
