Керрая. Одна любовь на троих. Том 2 - страница 11

Кайл – самый близкий родственник лэрда, и несмотря на то, что я до сих пор так и не увидела ни одной страдалицы, которая бы по нему сохла (не считая продавщицы в кафе, на которую он сам указал), полагаю, конкуренция за его внимание все-таки есть, и не менее сильная, чем за внимание лэрда. Просто его почти целый год не было в городе, с оборотнями я общаюсь мало, вот сплетни о его любовных победах до меня и не доходили. Но, наверняка, они были и есть. И если бы я пришла к нему на день рождения, тем более в замок…

Во-первых, мне ни к чему проблемы. Он скоро уедет учиться, а я останусь. А, во-вторых, я не хотела, чтобы меня принимали за одну из.

С меня хватит.

Когда у меня был Этан… Он мне нравился, сильно нравился, и, вопреки тому, что он оборотень, я надеялась, что у нас… что мы с ним… Но тогда я не была готова к романтическим отношениям, и он нашел кем меня заменить. А теперь, когда у меня Этана нет, я вообще не хотела никаких отношений.

Пока – нет.

И слухи, что не успел меня бросить один, как утешил другой… Нет, увольте. А они непременно возникли бы.

Но дело даже не в этом. Я не хотела иметь никакого отношения к власти. Даже отдаленного. Меня вполне устраивала моя жизнь. Я – дочь обувщика и помощника пекаря. И я не собиралась прыгать выше своего социального уровня.

Так что, если бы мне и нравился Кайл, я бы на него не претендовала. Но это были еще не все причины, чтобы предпочесть компании Кайла книгу.

Мне нужно было побыть одной. Да, днем было весело, и не было времени для грусти и размышлений, но иногда с грустью выходит боль. Да и поразмышлять было о чем.

Вопреки просьбе Этана оставить розу, я долго сопротивлялась желанию ее уничтожить. Смотрела в окно на красный цветок – такой, казалось бы, говорящий, с какой-то защитой, но оказавшийся пустозвоном и не сумевший защитить меня от дарителя, и представляла, как подхожу к нему и вырываю с корнем, бросая прочь. Пусть соседские дети затопчут, пусть…

Я представляла, как буду смотреть, как он увядает, и радоваться, что он больше не станет напоминать о том, о ком тягостно даже думать.

Но чем дольше смотрела на цветок, беззащитный перед моей обидой, тем отчетливей понимала, что он ни при чем. И я оставлю его. Да, оставлю. Он больше не Этана. Он давно мой.

Так же передо мной возник вопрос с именами зверьков. Хочу ли я каждый день произносить имя Этана?

Нет, не хочу. Но ежик, когда я озвучила ему предложение сменить имя, не только стал фыркать, не только качать мордочкой, но и бегать слева направо и обратно, всячески выражая свое веское «нет». Он не купился даже на приставку «О, великий» перед любым другим именем. Так что пришлось смириться, что в доме все-таки будет Этан.

А после я пришла к выводу, что это к лучшему: ведь какие сильные эмоции у меня были в отношении имени Кайл, но прошли, улетучились. Правда, этот Кайл тоже особо положительных эмоций не вызывал, но… все-таки это другое.

Бояться бывшего папиного работодателя, едва не ставшего моим насильником, я перестала. Благодаря лэрду – несомненно. Но, возможно, этому поспособствовало и то, что у меня перед глазами каждый день мелькал другой Кайл. Да, вредный, невозможный, но главное, что другой.

Не имя делает человека, в конце концов. Эту пословицу все давно знают, сомнений она не вызывает, так что я пришла к следующему заключению: не имя и ежика моего испортит. Скорее, его испортит моя доброта. От нового имени отказался, и словно это был огромный поступок и вообще старался он исключительно ради меня, а потому заслужил награду, он заставил несколько раз ходить на кухню и делать ему фруктовое ассорти.