Знаете, люблю я эти захолустные городки по берегам Каспо-Балтийской Стрёмы! Даже писать о них приятно, не говоря уже о том, как приятно по ним прогуливаться или проезжать их дремотные улицы на малой скорости. Вот проплывают мимо покосившиеся домишки с резными наличниками. Проживать в них, наверное, противно, но проплывать мимо – одно удовольствие! Вот переходит дорогу утица с выводком. Сколько достоинства в этих наших русских животных! А вот и девчушки-хохотушки проскачут, прыснут при виде двух столичных парней, проезжающих мимо на грязном вездеходе, да тут же и засмущаются, застынут в унынии, всеми позами своими напоминая нашу грустную мелодию «Помню, я еще молодушкой была, наша армия в поход далекий шла». Сколько лирики, сколько чистоты! А вот и парк культуры появится – квадратный скверик с гипсовым хороводом под «голубем мира», с фанерным макетом крейсера «Аврора», признаться, довольно закаканным, с аттракционом «Полет в неведомое», описанным еще в 1967 году одним из мастеров мировой литературы. Сколько воспоминаний!
Мстислав притормозил, и оба друга замерли, не в силах отвести взглядов от фигуры аттракциона, похожей на смесь подъемного крана и птеродактиля.
– Не на этой ли птице катался в свое время Володя Телескопов, – пробормотал Мстислав.
– Не удивлюсь, если именно на этой, – хохотнул Герасим.
Ржавые стальные ноги поднимались из зарослей крапивы, лебеды и лопухов. Под кустом бузины мирно спал охламон, смотритель парка. Рядом с ним стоял открытый баул, заполненный складными зонтиками с кнопкой. Несколько слов об этих зонтиках. Среди засекреченной промышленности Стрёмы Гусятинский зонтиковый завод был лишь частично засекречен. Еще за несколько лет до перестройки предприятие стало выпускать складные зонтики с кнопкой по лицензии ФРГ. Вот этот сектор его деятельности как раз и был засекречен – крошечные, в ладонь длиной, предметики, которые от нажатия кнопки разворачивались над головой в надежный и эстетичный щит от экологически нечистых дождей. Купить эту продукцию можно было только по пропускам в партийных распределителях или за валюту, в широкую же продажу продукт не поступал, чтобы народ не разбаловался. Дело в том, что в ФРГ некоторые круги полагали, что их зонтики могут существенно повлиять на идеологический климат СССР, ну и вот соответствующие органы приняли соответствующие меры по предотвращению. В нынешнее время завод был, конечно, приватизирован, и зонтики хлынули на рынок. Их оказалось так много, что вскоре из-за постоянного недостатка нала они превратились в своего рода валюту Каспо-Балтийской Стрёмы. Ими нередко расплачивались на базарах. Кура, например, стоила три с половиной зонтика, связка лука – полтора. Таким образом, наш народ оказался не глупее фээргэшного. Вот и все, что мы хотели сказать по поводу зонтиков.
Путешественники вынули охламона из-под бузины. Крутили его и так и сяк – он не отбрасывал тени, словно Вергилий. Вдруг проснулся, и сразу тень выросла аж через дорогу до самого магазина. Дохнуло густым алкогольным опытом.
– Ты местный? – спросил его Мстислав.
– Нгкмдк, – утвердительно ответил охламон.
– Comment vous appelez vous, monsieur?[4] – поинтересовался Герасим.
– Телескопов мое фамилие, – нгкмдкнул охламон. – Точнее – через черточку, Телескопов-Незаконный.
Следующий вопрос был задан уже на «вы»:
– К литературному герою имеете отношение?
