Вот, еще один возмутитель спокойствия. Водолазка ему, видите ли, понравилась. Похоже, моя неземная красота мешает людям жить спокойно.
Права Нонна.
Надо закутаться в паранджу.
После убойного новогоднего корпоратива мы со Степаном перешли на «ты». Просто невозможно продолжать говорить ему «вы», учитывая поведение босса на праздничной вечеринке. Нет, я, конечно, тоже люблю потанцевать у шеста. Но я все-таки девица, а не богатырь ростом под два метра и с красивой бородой – русой, окладистой… И для подобных упражнений я, между прочим, выбираю менее людные места. И не разбрасываю одежду в радиусе трех гектаров, а аккуратно складываю ее на диван…
Но корпоративные вечеринки именно для того и придуманы, чтобы в приятной атмосфере всеобщего помешательства выразить себя как можно более полно. Поэтому мы относимся к шефу с нежностью. Артистизм и самоирония – редкие качества, если дело касается начальственной персоны.
– Юлечка, – осторожно начал Степан Данилович. – Будешь писать про «Гривенник»?
– Нет! – тут же взвилась я. – Нет! Нет! И не говори мне об этой мерзкой конторе!
Главный редактор, вероятно, мной залюбовался. По крайней мере, я ощутила острое покалывание в районе бюста. Взгляд шефа жарил, как электрофорез.
– Какая ты экспансивная! – с благоговением выдохнул Степан и, сделав над собой усилие, перевел взгляд выше – на мое лицо. – Не понимаю, что с тобой происходит?
– Не буду писать про «Гривенник»! Ты прекрасно знаешь почему! Не буду!
– Да я не о том, Юля. Вот удивляюсь. Ты с каждым днем все краше, все лучше. И мордочка так округлилась, и по… э-э… м-да… Признавайся – беременна?
В глазах у шефа вспыхнуло подозрение. Я уловила постукивание кнопок калькулятора – Степан мысленно подсчитывал, во что обойдется журналу утрата самого продуктивного журналиста.
– Нет, не беременна, – разочарованно пробубнила я.
Увы, увы!
Наши с Никитой усилия бесплодны, хоть мы и стараемся. Два года активно трудимся над задачей, а результат нулевой. Есть о чем задуматься…
Шеф облегченно вздохнул:
– И правильно, Юля! Куда торопиться?
– Да пора бы, – интимно и горестно призналась я. – Мне уже за тридцать, однако.
– Ладно врать. Ни за что не поверю.
– Спасибо.
– А даже если за тридцать… – задумчиво пошкрябал подбородок Степан. – Подумаешь! Родить всегда успеешь.
– Мне бы твой оптимизм.
– А ты посмотри на голливудских звезд. Сначала они заботятся о карьере, выращивают гонорары, покупают виллы. А уж ближе к сорока начинают рожать, как заведенные. И не только звезды – все образованные американки и европейки придерживаются такой модели поведения. На первом месте карьера, дети – потом.
– Ну а мне-то чего тянуть, – пожала я плечами. – Миллионные гонорары в любом случае мне не светят, на средиземноморскую виллу я тоже вряд ли заработаю. И моей карьере ребенок никак не помешает. Я проверяла. Серьезно.
– Как это?
– Так. Мне же постоянно подбрасывают младенцев. Ты даже не представляешь, Степа, сколько статей я написала, стуча одной рукой по клавишам ноутбука, а другой укачивая на колене чужого детеныша. В общем, не переживай. Если я вдруг рожу, ты даже не заметишь.
– Ага. Все так говорят. А потом – ррраз, и в декрет на три года. Короче, Юлька… «Гривенник» хочет, чтобы именно ты взялась их рекламировать в нашем журнале.
– Я не буду писать про эти мерзкие, отвратительные магазинчики, торгующие тухлятиной! – рявкнула я, розовея от гнева.
