Кейт Мэтьюс. Тайна Верховной Жрицы - страница 22

– Где тебя носило, Кейт, все это время? Это ты оставила на меня старуху. Я вынуждена была терпеть ее постоянное нытье, ее упреки. Эти бесконечные «Какая Кейт молодец! Я горжусь своей девочкой!», а ты все это время вела свободную жизнь, позабыв о нас, о своей любимой Рут. Но даже после смерти эта карга продолжает боготворить тебя. За что? За что, я тебя спрашиваю?!

– Не смей оскорблять память Рут, – не выдержала я, и на этот раз сделала шаг навстречу Эстер. Боль полоснула изнутри, но вызвана она была не оскорблениями в мой адрес. Мне было неприятно слышать подобное о той, которая была единственным по-настоящему родным человеком для меня.

– Ха, я ненавидела ее, я ненавижу тебя! И знаешь что? – Глаза Эстер презрительно сузились, а потом в них вспыхнул огонь радости, который мне показался огнем безумия. – Я рада, что она не дождалась тебя. Старуха умирала, уже выжив из ума. Она все звала тебя, выкрикивала какие-то имена, а ты продолжала наслаждаться своей сытой жизнью. Так вот знай – тебе не будет ее прощения. И земля, что досталась тебе, не принесет тебе ничего хорошего.

Эстер захохотала. Она смеялась и смеялась, словно лишившись рассудка. Было что-то неестественное в ее поведении – лихорадочный блеск глаз, чересчур громкий смех, но при этом на ее лице отражалась скорее холодная решимость, нежели радость. Все выглядело напускным, граничащим с безумием. Выдерживать это стало просто невыносимо. Я быстро развернулась, и направилась вверх по лестнице. Горящий взгляд сверлил мне спину, и совершенно чужой мне человек, не родная сестра, бросила последнюю фразу:

– Убирайся из этого дома, Кейт. Убирайся из МОЕГО дома!

Она особенно выделила то, что дом Рут теперь принадлежал ей. Сомкнув челюсти так, что казалось, будто раскрошатся зубы, я устремилась в комнату, где оставались мои вещи, и уже там быстро бросила чемодан на кровать. Сборы не отняли много времени, так как я предусмотрительно не распаковывала его, и уложила поверх своей остальной одежды шелковый гарнитур и туалетные принадлежности. Уже в двери спальни возникло желание обернуться, чтобы в последний раз бросить взгляд на помещение, хранившее когда-то мои тайны, желания и мечты, но я подавила в себе этот порыв. Прощание уже состоялось много лет назад, и я не хотела повторения, предпочитая считать, что этого визита как бы и не было.

Я спустилась на первый этаж, и ожидала, что Эстер будет все еще в холле, но сестры там не оказалось. Ее бессвязное бормотание доносилось из гостиной, но я не стала звать ее, чтобы попрощаться. В этот вечер и так было сказано много, и я понимала, что Эстер руководила зависть и озлобленность из-за собственной несостоявшейся жизни. Добавить к уже сказанному мне было нечего, а потому я просто вышла за дверь, в этот раз окончательно оставив прошлое позади.

Бездонная пропасть разверзлась между мной и сестрой. За годы, что я провела вдали от дома, от нее и от Рут, я привыкла к мысли, что нас с ней больше ничего не связывает. Кровные узы были не в счет. Зачастую родственники относятся друг к другу хуже, чем чужие люди. Но этот разговор стал тем финальным аккордом, который окончательно развел нас с Эстер в разные стороны. Полная злобы, она не смогла меня понять, принять мое нынешнее положение, простить мне успех. И это было прискорбно осознавать.

Я ехала в салоне такси, направляясь в отель, но мысли мои крутились вокруг событий этого дня. Завещание Рут, странные страницы древней рукописи, жуткое послание по электронной почте, тяжелый разговор с Эстер – все это опустошило меня, лишило сил. Я мечтала поскорее остаться наедине, упасть в постель и заснуть, чтобы кошмары действительности хотя бы на короткое время отпустили меня.