КГБ против СССР - страница 33

– Сказали, что там труп…

– Где труп?

– Внизу, под нами.

– У Скоробогатовых? С ума можно сойти… Ну а мы– то тут причем?

– Не знаю, сказали, что от нас льет, и они место преступления осмотреть не могут. С ними еще какой– то человек, сантехник, наверное. Просят пустить, чтобы, значит, устранить течь…

– Ну пусти. Пусть пройдут и убедятся, что у нас все в порядке. Может, в стене труба лопнула или еще что…

Толстая снова легла, когда услышала звук закрывающейся входной двери и голоса в прихожей.

– Вы одна дома?

– Нет, хозяйка еще.

– Какая хозяйка?

– Толстая Людмила Ильинична. Это ее квартира. Я тут только домработница.

Молодой черноглазый милиционер с колоритными украинскими чертами лица и характерным же одесским говором – представители этой национальности Клавдии были хорошо знакомы – недовольно глянул на сантехника. Тот пожал плечами, ничего ему не ответив. Милиционер кивнул ему на открытую дверь в ванной, он сразу прошмыгнул туда, а двое в форме и Клавдия вошли в комнату хозяйки.

– Простите ради Бога, вы ничего такого странного сегодня или вчера снизу не слышали?

– Нет… А что случилось? – голова у Толстой раскалывалась, видно было, что ей тяжело отвечать на вопросы.

– Видите ли, мы там обнаружили нечто неудобоприятное, как говорили в прежние времена…

– Да, Клаша сказала, что…

Хозяйка не успела договорить, когда из ванной послышался голос сантехника:

– Нашел! Протечку нашел!

– Пойдемте с нами, пожалуйста, будьте любезны, – южный говор был плохо скрываем в речи молодого милиционера. Наверное, недавно приехал в столицу, подумала Людмила Ильинична, которая сама в свое время полуголодной херсонской девчушкой устроилась секретарем– машинисткой к покойному графу, восемь лет спустя после этого только обретя статус законной жены и наследницы немалого богатства.

– Зачем? Клаша сходит. Мне что– то нехорошо, вы меня извините…

– Прощения просим, порядок такой. Вы все– таки хозяйка, а затоплением соседской квартире может быть причине ущерб, за который, если что, вам отвечать. Так что надо, чтобы вы все видели лично, расписались и засвидетельствовали.

Нехотя, поднимаясь с кровати, Толстая ворчала:

– Какой кому ущерб? Вы же сказали, что там, стало быть, труп…

– Да не то, чтобы труп… Телесные повреждения у человека… – украинец опустил глаза в пол и начал бормотать что– то невнятное, все время проталкивая двух пожилых женщин к двери в ванную. Вскоре они уже стояли на пороге и с недоумением глядели на сантехника:

– Ну и где? Где же?

Пол был сухой, и никаких следов повреждения канализации не было видно. Но слесарь упорно стоял на своем:

– Да вот, вы посмотрите внимательнее.

Обе как по команде одновременно перешагнули порог ванной, когда сантехник буквально выпрыгнул им навстречу и остался у них за спиной. Они ничего не успели сообразить, как вдруг дверь ванной оказалось заперта с характерным щелчком снаружи – на всех межкомнатных дверях внутри квартиры были наружные замки, старого образца. Пленницы переглянулись между собой, ничего не понимая. И лишь минуту спустя, когда троица уже вовсю орудовала в комнатах, стали колошматить в дверь, крича во все горло.

Но их никто не слышал – изоляция стен и дверей в сталинском доме была, как говорят, дай боже. Дверь в подъезд преступники заперли, а телефонный шнур обрезали, так что зов о помощи был бесполезен.

Основной упор они сделали на кабинет писателя, где все было оборудовано под музей. Таблички на столах, на пишущей машинке, на которой писался знаменитый «Гиперболоид инженера Гарина», на креслах и у книжных шкафов, доверху забитых старинными фолиантами – все говорило о том, что здесь скорее государственное учреждение, в котором ничего нельзя трогать руками, чем жилая квартира. Однако, искатели знали – именно здесь, где все реликвия и историческая ценность, и спрятана основная часть знаменитой коллекции бриллиантовых и золотых украшений, что и покойный писатель, и его последняя супруга, ныне запертая в ванной и отчаянно борющаяся за свое выживание, собирали долгие годы.