Кибернетические системы (искусственный интеллект) и показатели патологии репродуктивной системы женщин – детерминанты процессов управления в социуме - страница 4

Другая часть правящего класса (в первую очередь комсомольская, но также и партноменклатура, в том числе квалифицированные партийные экономисты с западным образованием) отошла на продуманные и хорошо подготовленные экономические позиции. Ее колоссальный капитал составился в основном на продаже и перепродаже государственной собственности, в том числе сырья и энергоресурсов, а также на прямых хищениях и финансовых аферах. В результате часть правящего класса мимикрировала в совершенно автономные хозяйственные, прежде всего в посреднические структуры, которые стали де-факто распорядителями, а порой и юридическими хозяевами бывшей госсобственности. Правовое прикрытие и дальнейшее обогащение этих структур обеспечивала «исполнительная» власть, в наибольшей степени подконтрольная правящему классу и работающая в прежнем режиме личных связей, взаимных поблажек и тотального пренебрежения к закону [Глинский Д., 1992].

Следует отметить и решение власти о привлечении в реформу организованную преступность в качестве дееспособной социальной силы. Перераспределение национальной собственности, нелегитимное и во многом противозаконное, требовало огромного объема «грязной работы», которую можно было возложить только на преступный мир, это подпольное «государство в государстве». Это решение было важным отступлением от принципов нравственного государства. Как результат, теневую и криминальную экономику стали укреплять с 1985 года, передав ей производство и торговлю алкогольными напитками, отменив монополию на внешнюю торговлю, разрешив обналичивание денег из безналичного контура и начав разгон и дискредитацию правоохранительных органов. Даже культуру подключили, легализовав нецензурную лексику, начав интенсивную кампанию по внедрению уголовной лирики и языка, переориентировав кино и телевидение на показ и романтизацию преступного мира [Кара-Мурза С. Г., 2015].

Попытки же внутриноменклатурного компромисса (Новоогарёвский процесс) не могли сохранить СССР, поскольку в основе процессов распада СССР лежали не субъективные побуждения или лозунги интеллектуалов, а корпоративные экономические интересы сотен тысяч людей, которым социалистическая идеология уже была не нужна, как не нужна была марксистская идеология и революционная борьба, когда в коммунистическую партию в 20-е годы прошлого столетия были включены огромные массы необразованных людей, которые смотрели на партию, «как на пирог с начинкой».

Иллюстрируя воцарившиеся настроение умов, секретарь Политбюро Бажанов Б. Г. приводит следующий пример: «В первое же время моего секретарствования на Политбюро моё ухо уловило иронический смысл термина „образованный марксист“. Оказалось, что, когда говорилось „„образованный марксист““, надо было понимать: „болван и пустомеля“». По данному поводу Восленский М. В. пишет: «Это была волна рвавшихся к власти и выгодным постам нахрапистых карьеристов и мещан, наскоро перекрасившихся в коммунистов. Их напористая масса жаждала, вопреки представлениям Ленина, стать слоем „„управляющих““. Каждого из них – „„и в отдельности, и дюжинами, и пачками““ – Ленин мог выгнать, арестовать, расстрелять, но все вместе они были неодолимы; коммунисты по убеждению сменились коммунистами по названию» [Восленский М. С., 1991].

Более откровенно говорил нарком снабжения СССР Анастас Микоян: «Коммунисту легче воровать, чем другому. Он забронирован партбилетом». Лев Троцкий так описывал судьбу партийного чиновника в СССР: «Если он проворовался, получил или дал взятку, избил подчинённого или изнасиловал подчинённую, словом, совершил „„тяжкий проступок против партийной этики““, но остаётся при этом предан власти, этому „„полезному человеку““ надо дать другую работу… Беспощадность рекомендуется только по отношению к политическому противнику. Послушный взяточник – не враг, честный оппозиционер – смертельный враг» [31].