Киберутопия. Каким было будущее, пока не было Дурова и Маска - страница 6

Само собой разумеется, Барлоу и компания (к примеру, так называемые киберпанки) ведут себя так, словно их подготовкой к этой роли занимались несколько поколений американской пропагандистской машины. Если припомнить наиболее популярные кинофильмы и романы за последние сорок лет, непременно обнаружится одна объединяющая их тема, одна общая мысль, пронизывающая почти каждый сюжет: тема подозрения в отношении к власти. В самом деле, вам едва ли удастся назвать полдюжины первоклассных картин, в которых хотя бы одна крупная корпоративная или правительственная организация изображалась в качестве честно и добросовестно выполняющей свою работу. Наоборот, в большинстве случаев государственные институты выступают воплощением зла, поскольку такой подход позволяет голливудским режиссерам облегчить свою задачу подвергать главных героев опасностям на протяжении всех девяноста минут фильма.

Не сомневайтесь, я в принципе отношусь к этому мифу (подозрение по отношению к властям) положительно, в противоположность идее «Мы – великие / Не сомневайтесь в старших», проповедовавшейся культурой прошлого. В «The Transparent Society» (1998 [ «Прозрачное общество»]) я обсуждаю вопрос о том, каким образом определенное сочетание факторов влияния – внушения антиавторитарных идей, широкого образования и восхитительного эндорфинного[2] опьянения самодовольством – может поспособствовать созданию первой в мире высокоэффективной социальной иммунной системы, обеспечивающей защиту от тирании и заблуждений. Эта новая система, дающая волю миллионам блестящих, пытливых молодых умов, чтобы они направили свой острый критицизм против любой элиты, – быть может, наша единственная надежда на последующее процветание в долгосрочной перспективе.

Тем не менее мало приятного будет в том, если лишь немногие из этих разгневанных иммунных «клеток» решатся повременить с упоминанием или признанием того, что они определились в своем отношении к власти с младых ногтей. Похоже, они совершенно не чувствуют предельной пикантности ситуации: будучи подготовленными к роли бунтарей и повстанцев, они стараются использовать свои обвинения в качестве средства, подтверждающего жизнеспособность всей той системы, которую они обличают! Отсутствие перспективы оказывается особенно ощутимым, и поэтому многие киберпанки фокусируют весь свой гнев лишь на одном внушающем опасность центре власти – правительстве, оставляя без внимания или игнорируя другие зловещие средоточия власти. Действительно, любая элита, располагающая таким фантастическим количеством пушек и тюрем, заслуживает того, чтобы стать объектом самого тщательного изучения. (И чем глубже будет такой анализ, тем лучше!) Однако на современном Западе вовсе не правительства, а макрокоммерческие интересы грозят отчуждением огромных областей киберпространства. Мне было бы легче, если бы самозваные защитники Интернета возложили на себя ответственность за охрану всех без исключения участков «фронтира»[3], а не только тех, что связаны с их фаворитом и явным врагом.

Где-нибудь в другом месте обстоятельства могут сложиться по-иному. Попробуйте оценить следующее газетное сообщение, оказавшееся погребенным под жуткими россказнями про Закон о телекоммуникациях 1996 года и захватывающим манифестом Барлоу в защиту независимости Сети:

Правительство заставляет пользователей сети регистрироваться в полиции.