Киборг Убийца. Советский рубеж - страница 2

Ночь делили на три части и службу солдаты несли в три смены. Начало усиления постов в ночную смену начиналось с четырёх часов дня до восьми утра. Пять часов на Псковском влажном морозе это не шутка, а тяжёлое моральное и физическое испытание. На улице всего минус двенадцать, а тело до костей промерзает, одежда влажная.

–У нас в Сбире при минус тридцати не так зябко, – констатировал Иван глядя на лейтенанта, который ёжился и при остановке принимал смешную зимнюю стойку. – У нас зимой воздух сухой, а тут болотина, гнилые места, а вы откуда таищ лейтенант? С интересом спросил Ерафеев.

–Из Москвы я… – с нескрываемым раздражением ответил лейтенант, как бы выказывая не желание продолжать разговор, и искоса посмотрел на старшину.

Старшина был крепкий коренастый мужик с широкими плечами и короткими ногами.

–Настоящий медведь твою мать, – подумал Овчаренский.

Медвежий образ добавлял армейский ватник и наброшенная сверху плащ-палатка.

–Значит из самой столицы, а Ленина видел? – не замечая недовольства продолжал Иван.

Он был простой до общения русский мужик и тонкостей в разговоре с командиром не уловил.

–Видел! Хватит старшина!

Артём был уже тритий командир в этом взводе, за три неполных месяца. Об этом думать не хотелось, но мрачные мысли не отпускали его, как он не силился их отгонять.

–Как же всё-таки было хорошо дома! Быстрее бы вернуться в землянку, выпить горячий чай, выкурить папироску и спать, два часа до следующей проверки! – продолжал размышлять про себя молодой лейтенант.

Сейчас в суровой реальности это казалось просто, каким-то райским Блаженством. Старшина хотел ещё, что-то сказать. Уже набрал воздух в лёгкие, но лейтенант оборвал его:

–Отставить разговорчики, мы что тут лясы точить собрались?! – в голове у Артёма с визгом летящей пули вертелась мысль, – Этому мужику словно не холодно, идёт в вразвалочку, вон даже гимнастёрка сверху расстёгнута!

Раздражение и какая-то не понятная обида от всего происходящего заполнило всё его озябшее тело. Не такое он себе ожидал. Думал сразу бой атаки, собирался грамотно руководить и конечно же побеждать врага, а не занимается какой-то ерундой.

–Да это тварь издевается над мной, проверяет меня на вшивость, – осенила мысль! – Это он меня так унизить хочет, мол, такой бывалый, выносливый, а я тут та, насрано!

– Пуговицы! – взвизгнул лейтинант.

Гимнастёрка была распахнутая на старшине, откуда высовывалась бычья шея с «медвежьей головой» привлекла внимание молодого лейтенанта

– Старшина Ерафеев, почему нарушения устава ношение формы? Или тоже уставу, грамоте не обучен? – почти по девчачье взвизгнул Овчаренский!

– Обучен, протянул Иван Данилович не понимающим басом, – да это у меня шея короткая натирает, а тут как натрёшь, так всё загнивает. Говорю, болотина же, место гнилое, вон давеча один голяшку сапогом натёр так… – Ерофеев сконфужено начал объяснения.

Не успел договорить, его оборвал лейтенант:

– Застёгивай, давай, давай я сказал!

Ерофеев подчинился. Как-то по смешному поднял голову, вытянул шею, ну то, что у обычных людей является шеей, несколько раз пытался попасть пуговицей в петлю, с третей попытки у него это получилось. Кожа и мышцы топорщились из горловины воротника.

– Я сказал крючок! – Хрюкнул Овчаренский.

– Не получится! – Грустно протянул старшина.

Тогда лейтенант подскочил, схватил за край воротника и сам попытался зацепить крючок, зацепил, но получилось только за кожу «бычьей» шеи старшины. Крючок вошёл прямо в кожу, и потекла кровь. Старшина даже не дёрнулся, лишь окатил молодого презрительным взглядом.