Многократные инструктажи и предупреждения политработников и особого отдела были не по адресу. Солдаты, которым было близко к сорока годам, оказались очень дисциплинированными, серьезно относились к уставам и изучению материальной части танка, с большим удовольствием водили боевые машины, лихо преодолевали препятствия, а в перерывах между занятиями самозабвенно пели, пели украинские народные песни, современные хоровые и эстрадные песни, старинные русские. Надо сказать, что за время ссылки они выучили русский язык отлично, и между собой изъяснялись на русском, хотя, забываясь, в свободные минуты, в казарме, или в курилке, переходили на украинский, их тогда было интересно слушать, ведь западно-украинский диалект изобилует польскими и венгерскими словами, которые, подчас, и непонятны восточному украинцу.
Песня этой команде была большим подспорьем в освоении науки строя. И они с видимым удовольствием ходили строем, им было не привыкать. Пришлось лишь под это, полученное в лагерях умение, подвести основные положения Строевого устава. Проводились занятия по одиночной строевой подготовке на строевом плацу, и эта наука далась им во много раз легче, чем солдатам молодым, не понимающим и не чувствующим коллективной работы, хоровой песни, людям, которые еще не знают, что такое друг за друга, взаимная выручка.
Строевой плац был на территории стадиона, у входа в городок, вокруг строевого плаца высились дома офицерского состава. Игровое поле и гаревая дорожка были общепринятыми, а остальная территория стадиона заасфальтирована и распределена между частями. Каждая часть занималась в границах, для нее определенных. Наш полк имел учебную зону, близкую к проходной и магазину. Одиночная подготовка интереса не представляла, но каждое занятие заканчивалось прохождением колонны перед трибуной с исполнением песни. В это время, когда пели «Хохлы» останавливались занятия на других участках стадиона. Все слушали. И каждый раз пелась другая песня. Репертуар был очень разнообразным и нескончаемым. Офицерские жены выходили из своих квартир и ожидали у ограды стадиона, когда будет петь взвод «хохлов». Это повторялось ежедневно, в одно и то же время, по расписанию занятий. И каждый раз собирались зрители. Видно велика была у этих людей тоска по утерянному былому, желание слиться в песенном многоголосье в неповторимую гамму, никогда уже не возвратную радость, неизвестно, какой мечты. И звучали на всю Лысую гору.
Командир дивизии, однажды услышав, приказал командиру полка собрать у себя на совещание командиров батальонов и рот всех полков, выработать программу методик проведения занятий по строевой подготовке, и показать, как можно овладеть наукой строя за полтора месяца военнослужащими временного призыва. На этом совещании он сказал, что так должны петь все подразделения дивизии. Но ТАК уже никто и никогда не пел.
До Бердичева из любой точки Западной Украины поездом можно добраться менее, чем за сутки, билеты железнодорожные были необременительно дешевы, и через месяц начали появляться жены с детьми, во первых, чтобы посмотреть на отца семейства, как на «совета», а во вторых, как на «жовнежа», в военной форме. «Советами» на всей территории западной Украины называли всех, кто пришел к ним с восточной части республики, а также военнослужащих. А «жовнеж» – польское наименование солдата. В выходные дни гарнизонный фотограф делал за один день такое количество фотографий солдат временного призыва с женами и детьми, что не успевал эти фотографии за неделю обработать.
