Но существовал иной способ продлить себе жизнь – завести ребенка. С момента официальной регистрации беременности и вплоть до одиннадцатого дня рождения обоим родителям давалась амнистия и их исключали из смертельной лотереи.
Мин явно рассчитывала на этот способ. Казалось бы, что может быть проще? Но в реальности дела обстояли совсем иначе. Практически сразу с введением нового общественного уклада появилась преступная прослойка, заботящаяся о том, чтобы новую жизнь получило как можно меньше людей. С годами противостоять им становилось все сложнее: они были абсолютно безжалостны, убивая будущих матерей, отцов и любого, кто представлял угрозу.
Поговаривали, что они были проектом правительства, которому также были невыгодны условия одиннадцатилетней амнистии. Они имели данные о всех и каждом, поэтому спрятаться от них было практически невозможно. В народе их называли киллинерами (от англ. kill + clean). Я не знал, как уберечь Мин от них.
В нашем обществе быстро привыкаешь к смерти. Мать умерла на следующий же день после моего одиннадцатого дня рождения, отец прожил дольше – он успел побывать на моем выпускном, но порадоваться моему поступлению в университет уже не смог. Впрочем, мне сильно повезло, большинство моих сверстников были круглыми сиротами с куда более раннего возраста. Все быстро привыкают к смерти. Я думал, что привык. А потом встретил Мин. Прошло три месяца с тех пор, как ей исполнилось двадцать пять, и для меня они оказались самыми мучительными в моей жизни. Каждый вечер я ложился и не мог уснуть из-за отвратительно щемящего чувства тревоги, снедающего изнутри, настолько сильного и реального, что перехватывало дыхание. А потом просыпался с тем же чувством, только усиленным в разы, которое не прекращалось, пока я не видел ее сонную улыбку. Только тогда я мог ощутить отступ паники и счастливую мысль, что у нас в запасе есть еще один день.
Теперь она хотела пойти на верную смерть. Я не знал, как защитить ее. Если бы я мог, я бы отдал свою жизнь, чтобы она жила. Но мысль о ее смерти была мне невыносима.
***
– Их нашли.
– Вместе?
– Вместе.
– Обоих…?
– Обоих…
Тело Мин сотрясалось в беззвучных рыданиях. Я старался держаться, хотя бы ради нее.
– Ситхо, им оставался всего месяц, всего один! Какими же надо быть чудовищами….
Мне нечего было ответить ей. Мысль, что нашим друзьям не хватило месяца, что после всего, через что им пришлось пройти, киллинеры все-таки смогли их выследить, приводила меня в ужас и навевала мысли о невероятно злом роке.
Лу и Мин…. А ведь они планировали то, как будут скрываться и прятаться несколько лет, еще до того, как достигли двадцати пяти. Все было продумано до мельчайших деталей, но даже это не помогло. Куда нам, Мин? Мы и дня не продержимся…
***
У нас не было возможности обезопасить себя. За все эти годы любые попытки противостоять киллинерам заканчивались плачевно. Короткие, но кровавые гражданские битвы, если их таковыми назвать можно, ни разу не увенчивались победой обычных людей.
Ситуация виделась мне абсолютно безвыходной. У нас не было ни единого шанса выжить. Решение далось мне непросто. Я всегда считал себя сильным человеком, но я ни за что не смогу пережить смерть Мин, особенно будучи не в силах ее спасти. Поэтому я решил избежать предстоящих душевных мук. Прости меня, Мин, за самый сволочной и трусливый поступок, который я собираюсь совершить.
