– Может, предложить ему бассейн на вашей горной вилле, – едва слышно напомнил Кузгумбаеву его первый помощник.
– Нет, – передернул щекой Отец Казахов.
– Тогда – на стадионе «Олимпийский», в спецсекторе?
– Здесь, – свел на нет его усилия Кузгумбаев. – Найти место, организовать охрану, халат, белье… – произнеся это, он взглянул на часы.
Отлет запланирован на семнадцать по местному. Протокол есть протокол. У них еще три часа.
Соглашение о сотрудничестве между Россией и Казахстаном уже подписано, все формальности соблюдены. После речушки – официальный обед, короткая пресс-конференция и… аэродром.
– Аэродром? – вопросительно произнес он вслух.
– Готовность номер один, – мгновенно отреагировал первый помощник, уже привыкший к тому, что зачастую Хозяин говорит отрывками фраз. – Через час проконтролируем.
– Жесточайше проконтролировать.
– Уже сделано.
– Совместно со службой безопасности русского.
Многозначительно переглядываясь, высокомерные казахские чиновники подвели Елагина поближе к скале, где, на изгибе речки, образовалась небольшая гранитная чаша. По-прежнему снисходительно ухмыляясь, Кузгумбаев понаблюдал, как русский вносит свои обвисающие телеса в чистые горные воды. Он знал, что «кремлевский брат» любит русскую баню со снежной купелью после парной. Баню и снег для него готовы были организовать на высокогорном правительственном пансионате, приютившемся на одном из склонов хребта, почти на самой границе с Киргизией.
Однако направляться туда «кремлевский брат» не пожелал, сославшись на слишком спешные дела в Москве. Президенту Казахстана не нужно было объяснять, что это за дела. С некоторых пор у него в Москве появилась своеобразная агентурная сеть. Нет, пока что там не существовало ни резидентов, ни нелегалов с «радисткой Кэт», но везде: в парламентах СССР и России, в Совминах; милиции и даже в КГБ появились люди Кузгумбаева, которых его гонцы успели самым примитивным образом подкупить и завербовать и которые, представая в собственных глазах кураторами Казахстана и друзьями Отца Казахов в любое время суток могли позвонить по одному из московских телефонов и сообщить… или даже посоветовать. Исключительно на правах столичных кураторов. В конце концов речь ведь идет не о передаче каких-либо сведений за рубеж.
Так вот, еще неделю назад из Первопрестольной поступил сигнал о том, что в ней готовятся очень серьезные события, которые могут привести даже к смене первого лица и вообще к смене власти, режима, строя. Сообщения, поступавшие в последующие дни, лишь подтверждали, что события развиваются по самому сложному и неотвратимому сценарию и что в Москве явно назревает переворот. Причем не просто очередные политические распри, а самый настоящий переворот, к тому же не дворцовый, а полнометражный, с участием силовиков самого высокого ранга.
При всей невероятности этого прогноза, Кузгумбаев легко поверил ему. Он прекрасно понимал, что постепенно Русаков теряет поддержку не только в верхушке партии, но и Верховном Совете и даже в госбезопасности. С той поры, когда в России появился свой собственный президент, не признающий ни руководящей роли партии, ни союзного договора – в том его виде, в каком он до сих пор существовал, – «кремлевские перестройщики», во главе которых оказался Русаков, лишились своей главной опоры; того монолита, на котором возводилось само имперское мироздание.
