«Кретины, – пробормотал про себя. – Никакой подстраховки, никакой предосторожности!». Он отказывался понимать солдат, позволявших вести себя так, словно до сих пор не поняли, в каком жутком мире, в какое время им выпало жить.
– Здесь, в этом домике, сейчас кто-нибудь обитает? – спросил тот, кого Курбанов нарек «решительным».
– Кажется, нет.
– Неплохая была бы «фазендочка».
– Говорят, для генсеков строили.
– Каких еще генсеков?! – не понял Решительный.
– Ну, тех, из забугорья. Чтобы, в случае чего, было где отсиживаться.
– А что, решение правильное. Местечко прямо-таки убойное. Выставить дополнительную охрану – и никакая вражеская агентура их здесь не достанет.
Выждав, пока патруль уберется, Виктор еще несколько минут прислушивался к отдаляющимся голосам, затем неслышно приблизился к калитке и достал небольшую связку ключей. Один внутренний замок, второй… «А толку? Перемахнул через забор – и все прелести!»
Тщательно заперев потом оба замка, Курбанов осветил особняк. Два П-подобных этажа, мансарда, башенки с налетом псевдоготики. Что-то среднее между неудачно задуманным рыцарским замком и слишком «фортифицированной» дворянской усадьбой. Мощная дубовая дверь. Мощные решетки на окнах первого этажа, окна-бойницы на втором.
Обойдя свой «Курбанобург», майор остался доволен осмотром – особенно тем, что у особняка оказалось три выхода, – и углубился в свои владения.
Первое, что поразило Виктора, – никакой исторической архаики: современная мебель, современные ковры, два – по одному на этаж – японских телевизора. Ну, еще холодильники, телефоны, которыми ему вряд ли позволительно будет пользоваться; как и несколькими комнатами, ключей от которых у него не обнаружилось.
Полковник Буров не обманул: на столе Курбанова ждал конверт, в котором лежало столько денег, в долларах, сколько ему пришлось бы зарабатывать в течение года, и записка: «Майор Курбанов, Ваша комната – справа от холла. Там все, что необходимо для жизни. Запасы продовольствия в холодильнике – на неделю. В виде дополнительного пайка».
«Дополнительного? Значит, будет и основной?! Такая вилла меня устраивает, маз-зурка при свечах!».
«Отвечать только на звонки красного телефона, – продолжил он чтение записки, – который стоит в вашей комнате. Остальные Вас интересовать не должны. Телевизор, ванна и все прочее – в Вашем распоряжении. Окно комнаты всегда должно быть зашторенным. Входную дверь открывать только когда прозвучат три звонка, после которых последует три стука в окно Вашей “кельи”. Обратите внимание на подобранные для Вас книги, которые стоят на полке, висящей над Вашей кроватью. Настоятельно советуем изучить их (подчеркнуто) – самым внимательным образом. Приятного времяпрепровождения».
Подписи не последовало. Но почерк был откровенно женским. «Если и впредь мною будет заниматься женщина, – сладострастно подытожил Курбанов, – “времяпрепровождение” в самом деле может быть приятным, маз-зурка при свечах!»
Осмотрев богато обставленные комнаты, роскошную ванну и не менее роскошный спортзал с небольшим бассейном, камином и искусственными пальмами в кадках, Курбанов вернулся к себе в «келью» и, так и не воспользовавшись ни одним из обнаруженных символов «мелкобуржуазной роскоши», не раздеваясь, уснул в глубоком, пухово-мягком кресле. Однако проспал не более часа.
Проснувшись от какой-то неясной тревоги, словно задремавший на посту часовой, он прислушался к голосам за окном. Судя по всему, они принадлежали тем двоим патрульным, с которыми он чуть было ни столкнулся на аллейке. Однако теперь они его не интересовали, так или иначе утром ему предстояло выйти из добровольного подполья и явиться местному бомонду.
