Кимоно - страница 8

– Не по манерам, не по взглядам, даже не по мыслям, – отвечал Мурата, – но ничто не может изменить сердца.

– Вы думаете, она испытывает иногда тоску по своей родине? – спросил муж.

– О нет, – улыбнулся Мурата. Сморщенный человечек был полон улыбок. – Она оставила Японию, не будучи и двух лет от роду, и вовсе ничего не помнит.

– Я думаю, мы когда-нибудь отправимся в Японию, – сказал Джеффри, – когда нам надоест Европа, вы понимаете? Говорят, это восхитительная страна, и, конечно, нехорошо, что Асако ничего о ней не знает. Кроме того, я хотел бы ознакомиться с ее имущественным положением.

Мурата уставился на свои желтые ботинки в затруднении. Англичанина внезапно поразила мысль, что он, Джеффри Баррингтон, стал родственником людей, похожих на этого человека, что они имеют право называть его своим кузеном. Он вздрогнул.

– Вы можете довериться ее адвокату, – сказал японец. – Мистер Ито – один из моих старых друзей. Можете быть совершенно спокойны, деньги Асако целы.

– О да, конечно, – подтвердил Джеффри, – но каково ее состояние, точно? Думаю, я должен это знать.

Мурата начал нервно смеяться, как все японцы, когда они смущены.

– Mon Dieu! [Боже мой! (франц.)] – воскликнул он. – Я и сам не знаю. Деньги высылались регулярно почти двадцать лет, и мне известно, что Фудзинами очень богаты. Право, капитан Баррингтон, мне кажется, что Асако не понравится Япония. Последнее желание ее отца было, чтобы она никогда не возвращалась туда.

– Но почему? – спросил Джеффри. Он чувствовал, что Мурата хотел, чтобы Асако совсем забыла, что была японкой. – Да, но теперь она замужем и ее будущее определено. Притом она не возвратится навсегда в Японию, а только для того, чтобы посмотреть ее. Япония, наверное, понравится нам обоим. Говорят, это великолепная страна.

– Вы очень любезны, – сказал Мурата, – отзываясь так о моей родине. Но иностранец, женившись на японке, счастлив, только оставаясь в своей стране, и японка, вышедшая замуж за иностранца, счастлива только вдали от своей. В Японии им хорошо не будет. Национальная атмосфера в Японии слишком сурова для неяпонцев или полуяпонцев. В ней они увядают. Кроме того, жизнь в Японии очень бедна и сурова. Мне она не нравится самому.

Джеффри все-таки не мог счесть все это действительной причиной. Ему не случалось прежде долго разговаривать с японцами; но теперь он чувствовал, что, если все они так уклончивы, неестественны, скрытны, ему лучше держаться подальше от родственников Асако.

Ему интересно было знать, что на самом деле думает его жена о Мурата, и по дороге в гостиницу он спросил:

– Ну, девочка, хотелось бы вам вернуться и жить в Отейле? – Она покачала головой. – Но ведь приятно думать, что вы всегда можете найти родной дом в Париже, не правда ли? – продолжал он, желая вызвать признание, что для нее родной дом только в его объятиях – стиль разговора, который был для него «вином жизни» в этот период.

– Нет, – отвечала она с мягкой дрожью, – я не считаю это родным очагом.

Джеффри был немного смущен таким отсутствием чувствительности, и кроме того, разочарован, не получив точно такого ответа, какого ожидал.

– Почему, разве там было нехорошо? – спросил он.

– О, некрасиво и неудобно, – сказала она, – они так не любят тратить деньги. Когда я мыла руки, они говорили: не мыльте слишком много, это лишнее.

Асако походила на заключенного, выпущенного на солнечный свет. Она пугалась мысли быть брошенной опять в темноту.