Она видела эгоистичную, толстую, пафосную, расфуфыренную Наташу без прикрас, но находила ей место в своем сердце. Наташа чем-то неуловимым напоминала ей собственную мать. То ли «выученной беспомощностью», то ли трогательностью странного свойства, которую не ухватишь словами.
Ольгу даже не раздражали ни банальности, которые Наташа говорила чаще, чем все остальное, ни то, как она старалась выглядеть влюбчивой постаревшей девочкой. Вот и сейчас она, как девочка-младшеклассница, влюбилась в свою подружку и наперсницу Ингу.
Инга была известным кардиохирургом и успешно потрошила «вип-сердца». Эдакая статуэтка без возраста: выглядела на тридцать пять, но давным-давно защитила докторскую. Веселая, миловидная, с легкой азиатской раскосинкой, от которой так млеет сильный пол.
Однако мужские сердца принадлежали Инге только до выписки из реанимационного отделения. И по жизни она была мать-одиночка на вечной охоте. Ольга искренне не понимала, как можно быть не замужем с такой шикарной внешностью.
– Смотри, смотри, вон моя сестра Дашка! – дернула Наташа за руку Ольгу. – Посмотри, как выпендрилась в жару в свое любимое черное!
Через ряд кресел монументально стояла объемная Даша в черно-серебряной хламиде и почти такой же, как у Наташи, шляпе, только черной. Если бы сестры оказались рядом, то выглядели бы как негатив и позитив или как черно-белые фишки домино.
– Смотри, возле нее Галька Упырева крутится! – пожаловалась Наташа. – А ведь всю жизнь была моей подругой! Дашка хочет отнять у меня все: дом, детей, подруг, этот фестиваль! Я знала, что она поедет, и поехала из принципа!
– Почему хочет отнять?
– Ей кажется, что она заслужила в этой жизни все, а я – ничего! Она и в детстве так считала и все у меня отнимала. А сейчас, видимо, с годами впадает в детство! – грустно предположила Наташа.
– Благородные синьоры, объявили посадку! Вы рискуете опоздать на итальянский карнавал? – протрубил над ними голос народного артиста Шиковского. – «На карнавал не глядите в щелку. Не забывайте вдевать в иголку красного шелку, красного шелку…»
– Какая прелесть! – бросилась к нему Наташа. – Это ваша новая роль?
– Это из Марины Ивановны. «Червонный валет», – хмыкнул крепенький, лысоватый Шиковский, подкручивая виртуальные усы.
– Из какой Марины Ивановны? – напряженно спросила Инга.
– Марина Ивановна у нас одна!
– Из Цветаевой, – подсказала Ольга.
– Ну конечно, из Цветаевой! Я сразу так и подумала. Я же читала Цветаеву, – засуетилась Наташа.
– Дяденька, вы в телевизоре снимаетесь? Мы вас видели! Распишитесь в тетрадке! – облепили Шиковского детдомовцы.
Двинувшись на посадку, Ольга наткнулась на еще одну представительницу фестивального селебрити – Олесю. Это была женщина-цунами, прославившаяся тем, что вывихнула позвоночник, неся в сумке от машины до банка миллион долларов – не доверила охраннику.
Была она тогда на высокой шпильке и не знала, чего больше бояться: того, что ее сейчас грабанут, или того, что обломится шпилька. Потому что нести миллион долларов тяжело не только морально, но и физически. Так что спинку держала ровненько, что кончилось вывихом и госпитализацией в Ингину больницу.
Последние годы Олеся рассталась с мужем и, иногда напиваясь, рассказывала, что она начальник «заводов, газет, пароходов». А по особой пьяни заявляла, что ее дочка может выйти замуж только за принца Уэльского. И у нее достаточно денег, чтобы обтяпать это дельце для своей девочки.
