Кинокефал - страница 30

Абель Тот взялся за горлышко демановки, и я решился задать один из мучивших меня вопросов:

– Знаете, когда мы перешли на разговор об Искандере, то угодили в тему вашего исследования?

– Неет, – герр Тот улыбнулся, – мы с таким же успехом могли поговорить о Карле Великом, о шумерском Гильгамеше, о богине Эмма Ван и о бхаратском Тсоона. Я заведовал кафедрой в историческом университете в Одоре, занимаясь разносторонним изучением.

Только тут я распознал своеобразные нотки выговора у Абель Тота. Ну разумеется, Одор – дальний Киммерский юг.

– Что же привело вас сюда?

Герр Тот на мгновенье замешкался. Обхватил узловатыми пальцами наполненную рюмку.

– Мне понадобились годы для понимания того, что истинная история происходит у нас под носом, а прошедшее – не более как занимательные сказки. Несмотря на это, без сказок мы попросту не вырастем, они тоже нам нужны, но жить ими не надо.

Абель Тот вздохнул, и его очки вновь покатились к носу, но он не стал их поправлять.

– И в один прекрасный день я бросил корпеть над докторской и отправился вживую знакомиться с тем, что мне так близко – с полузабытой культурой кинокефалов. В Одоре я увидел не так много, как предполагал, но мне повезло, что моя матушка родом отсюда. Она передала мне язык этих мест с коим я могу прочувствовать здешние, наиболее сохранившиеся обычаи народа. Кинокефального народа.

Он поднял рюмку.

– Что ж, каждый народ индивидуален и неповторим, но все мы – люди, едины, – подытожил я, подводя свою рюмку к его.

– Вы сторонник единой нации? – при этих словах герр Тот как-то по-отечески, с сожалением посмотрел на меня.

– Да, я павлист.

Я ответил грубо, с напором, намереваясь парировать нападки на своё убеждение, но их не последовало. Чтоб смягчить ответ, добавил:

– Я не приверженец чёткой павлистической структуры. Конечно, традиции и уклад, свойственные тем или иным общностям, должны сохраняться, но в то же время без уклона в национализм.

Морщинки печали на переносице Абель Тота разгладились. Его уши снова приподнялись.

– У вас очень хорошая позиция. Наш мир был бы добрее с личностями такой позиции, – с этими словами он стукнул борт своей стопки о борт моей. – За мир!

– За сказки! – в тон отозвался я.

Герр Тот, обрадованный моим тостом, зажмурился, а я был польщён неожиданной похвалой. Довольные друг другом, мы опрокинули стопки. Тепло, разлившееся вторично, заполнило не утомлением, но бодростью. Я по-новому взглянул на помещение, представляя перед внутренним взором длинную вереницу воинов, чёткими шеренгами преодолевающих горный перевал. Далеко вперед, разведывая дорогу, будто слитые со своими конями (или, может, машинами) в единое целое, уносились разведчики… это были… как же их… алланиты.

– Герр Доберман, я вам благодарен за приятную беседу, освежившую в моей памяти сказку о великом полководце.

Я улыбнулся. Сказки… похоже, я скоро сам начну называть прошедшее ничем иным, как сказками.

– И я хочу вам признаться в том, что сподвигло меня нарушить ваше уединение своим присутствием. Я, знаете… – он подался вперед, перейдя на шепот. – Вы только не держите обиду… вы напомнили мне бога…

Мои уши из расслабленного положения перешли в удивленную стойку.

– Я имею в виду Эгиптоского бога. Бога Анубиса.

– Герр Тот…

Я не смог сдержать порывистых смешков. Теперь этот человек был отрадно для меня понятен. Историк до мозга костей! Не типичный, но все-таки историк. Поехал за мечтой, сорвался с места, и это (если меня не подводит чутье) в шестьдесят пять лет? С годами намного сложней менять закоренелый образ жизни, а тут, без двух дней доктор наук, бросает всё и срывается в глушь, немыслимо! Надо иметь поистине мечту и тягу к странствиям. Но, позвольте, я ведь тоже здесь? И у меня есть цель, только вот какая?