– Я думала, это очевидно, – сказала она, краснея. – Именно я обнаружила тело…
– Не здесь, – сказал он, нервно оглядываясь по сторонам. – Пойдемте со мной.
Элизабет и Фредди последовали за О’Грейди в угловую комнату, расположенную в задней части полицейского участка, которая использовалась как складское помещение. Вдоль одной стены были сложены коробки с бумагой и печатными бланками; перед ними стояло несколько сломанных стульев и письменный стол без ножки. В углу валялась сломанная дубинка. Она содрогнулась, представив хруст костей под тяжелыми ударами, проломленные черепа и другие ужасные травмы. Она достаточно насмотрелась на поведение полицейских, чтобы понимать, что ее фантазии не были совсем уж безрассудными.
Если не считать незажженного газового настенного бра, единственным источником света в комнате было маленькое окно. Тусклый летний солнечный свет проникал сквозь грязное стекло, погружая комнату в серый полумрак. О’Грейди, казалось, был рад относительной темноте, когда закрывал за ними дверь.
– Значит, он знает о… теле? – спросил О’Грейди, указывая на Фредди.
– Я объяснила ему это по дороге сюда. Почему вы спрашиваете?
– Как много вы знаете?
– Только то, что видела в парке.
О’Грейди закусил губу и перевел взгляд с Элизабет на Фредди.
– Дело в том, что… это очень странный случай. Не похож ни на что, что я видел прежде.
– В этом нет ничего удивительного.
– Преступник явно неуравновешенный.
– Мне кажется, что любой, кто стал бы заворачивать мертвую женщину, как мумию…
– Нет, это еще не все.
– Не все? – спросила она, внезапно осознав, насколько душно в комнате, воздух пыльный и спертый. – Что вы имеете в виду? – прохрипела она, у нее внезапно пересохло в горле.
О’Грейди посмотрел на Фредди.
– Ему можно доверять?
– Детектив-сержант О’Грейди, я здесь как представитель «Геральда», как и Фредди. Так что можете говорить все, что пожелаете нужным…
О’Грейди снял фуражку и провел рукой по своим волнистым черным волосам. Элизабет не смогла подавить дрожь удовольствия при виде его пышных локонов.
– Видите ли, только что пришел отчет из офиса коронера.
– Была ли установлена причина смерти?
– Были признаки удушения, но она умерла не от этого.
– Тогда… от чего она умерла? – спросил Фредди едва слышным голосом.
О’Грейди скрестил руки на груди, словно защищаясь от их реакции.
– Обескровливание.
И без того бледное лицо Фредди стало еще белее. Он с трудом сглотнул, его кадык запрыгал вверх-вниз, как поплавок.
– Значит…
О’Грейди пристально посмотрел на молодого человека.
– Кто-то выкачал из нее всю кровь.
Фредди ахнул.
Элизабет сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
– Логично ли предположить, что тот же человек, который это сделал, также завернул ее и оставил тело там, где мы его нашли?
Она произнесла эти слова без каких-либо эмоций, отчего О’Грейди уставился на нее, словно пораженный ее холодностью. По правде говоря, ситуация глубоко затронула ее, но как репортер – и к тому же женщина – она хотела создать впечатление профессионала, который, как она надеялась, заслуживает его уважения.
– Да, – медленно произнес О’Грейди, – если только у него не было сообщника.
– Вы опознали эту женщину?
– Нет. Под тканью она была… увы, обнаженная. Прошу прощения, мисс, – сказал он, и румянец залил его щеки.
– Кто-нибудь из них уже знает об этом? – спросила она, кивнув в сторону закрытой двери, по другую сторону которой находились полицейские из 23-го отделения.
