– Постой! – протянув руку, крикнул Эйлу, но уже было поздно. – Проклятье…
Раздался заложивший уши хлопок и тьма заклятия следом развеялась. Встав и оглядевшись по сторонам, плут никого не обнаружил и, снова раскинув руки, завалился на сено. Убийца, не видя сейчас иного выбора, – безвольно принимает себя.
– Братство Пустоты, значит… – закрыв глаза промолвил Хартинсон. – Чёрт, куда я влип на этот раз…
Не решившись смотреть карту, он принялся спать вновь, хоть ему и было теперь не по себе. Мысли о том, что эта девушка следила за ним с самого начала, не давали ему покоя. Но что подразумевает начало? Сколько уже она преследует его? Как и почему Братство вышло на него?
***
– Аргх! Новый слуга… Який ты на самом деле, бренный? Достоин ли слышать глас мой?
Неизвестный голос утих… Но мне неимоверно холодно, словно я помираю… Нет, он стоит сейчас позади меня, я чувствую его руку на своём плече… Я пытаюсь повернуться…
***
Глупый сон кончился. Лучи Светила, вкупе со звонким мычанием подошедших к незваному гостю коров, открыли Эйлу глаза. Он не стал вставать, а лишь просто лежал, здраво рассуждая и долго думая. Хартинсон уже давно хотел завязать со всем этим и ступить на путь истинный, попутно купив дом и создав сплочённую семью, но всё это происходило совершенно иначе. Никак не удавалось соскочить с ужасного направления жизни. Парень только глубже погружался в окружающий ужас. Эйлу не был уродом или же замкнутым человеком, скорее наоборот. Его подбитый язык и, редкий на нынешние времена, склад ума позволяли затащить в кровать практически любую красивую девушку или же договориться даже с адово хитрым и жадным купцом, но он с давних пор не встречал тех, кого можно назвать хотя бы приятелем. Одиночество, самое настоящее и жестокое одиночество.
Смотря на тёмные силуэты дневных лун, герой погрузился в тоску. К нему медленно подошла лошадь, это был Бурогрив. Он самостоятельно прошёл около полутора километров, перекусив сдерживавшую его верёвку, найдя своего хозяина. Ворованный конь стал считать похитителя другом? Эйлу улыбнулся и погладил опустившуюся к ногам голову.
– Порой мне кажется, что совершенно никто на всём свете не знает, что я за человек и что таится у меня в голове, на самом деле. Всё куда хуже… Я не могу найти того, кто сможет понять и принять меня, уж слишком много дурного совершено моими руками… Не могу и не смогу…
***
Пролежав достаточно времени, парень наконец-то проснулся. Он привстал и осмотрелся по сторонам. Ферма была огромна. Засеянные пшеницей поля были практически собраны, скорожены, ведь сегодня уже 3-е число Долгих дождей – началась короткая, но очень дождливая осень. Могучие кроны лиственных деревьев уже сбрасывают часть своей пожелтевшей листвы, готовясь к зимней спячке. Они берегут свои силы, дабы проснутся весной, когда Суур начнёт пригревать землю. Травянистым растением везёт меньше, они начинают увядать. Происходит отлёт перелётных птиц на юг, а некоторые животные также готовятся к зимней спячке: они наращивают мех и подготавливают припасы. Насекомые исчезают. Голодный Эйлу медленно пошёл дальше.
Две мельницы тоскливо возвышались напротив друг друга, а позади красовался маленький домик, огороженный тыном. Крыша его покрыта сухой травой, а из каменной трубы, что посред неё, вырывались клубки дыма. Уже начинало холодать, к чему люди постепенно готовились. Хартинсон, схватив сумку, пошёл в его сторону.
