– Что? – рассеянно переспросил я, уставившись на пожилую иностранку в лёгкой белой кофточке, в соломенной шляпке с широкими полями и салатового цвета бриджах. – Нет! Среди нас нет пассажиров, только что прибывших в Ларнаку последним рейсом из Лиона! Я ещё хотел добавить, что здесь только русские, но вовремя передумал, вряд ли бы это добавило ей оптимизма в общении со мной.
– Нет?! – иностранная гражданка, вероятно, француженка, стала рассеянно крутиться на месте, а вместе с нею её пузатый чемодан на колёсиках, который она всё время держала рукой за длинную выдвижную рамку. Гражданка долго не могла отлипнуть от меня и тогда мне пришлось рукой указать ей в сторону совершенно не занятого никем прохода, в отличие от нашего грамотно огороженного от других турникетом из жёлтой ленты, сматывающейся по типу рулетки из специальных пластмассовых кассет на столбиках ограждения. Эта женщина, вероятно, была не простой туристкой, а феей, потому что когда она ушла, остатки наших очередей рассосались в одно мгновение! А на деле, нам для проверки документов дополнительно выделили ещё две кабинки, в одну из которых я тут же и переместился, почти с библейской точностью став «первым» среди «последних» (смайл). Когда я подошёл к окошку, греческий офицер сонно оторвался от писанины, вид у него был конкретно уставший. Он угрюмо посмотрел на меня своими тёмно-карими брызгалками, просящим жестом протянутой ко мне руки требуя, чтобы я передал ему все свои доки.
– Из той же компании? – по-русски спросил он, без видимого интереса пролистывая страницы моего загранпаспорта.
– Нэ! – бодро ответил я и тут же пожалел, что слишком рано перешёл на греческий. Киприот машинально вскинул чёрные брови и сдержанно улыбнулся, а я застыл, ни жив, ни мёртв. Мне теперь казалось, что он мои данные в компьютере стал просматривать более тщательно. Короче, мне эта заминка нервы пощипала! Настоящий психолог бы меня расколол на раз. Зная об этом, я старался не смотреть ему в глаза, но, чёрт возьми, я видел сам, своими собственными глазами, как он щёлкнул пальцем по «клаве», а потом напряжённо уставился в синюю рамку диалогового окна на мониторе. Эти рамки у него всё время менялись, видимо, он всё глубже и глубже залазил в мою скандальную эмигрантскую историю. Короче, это был полный писец! Кажется, я даже дышать перестал. Настроившись на худшее, я на всякий случай мысленно попрощался с Кипром, даже на бетонку ещё раз оглянулся посмотреть, благо ворота из-за жары и неработающих кондёров внутри были по-прежнему приоткрыты, кипрский же офицер продолжал лениво рыться в моих данных. Интересно, о чём он сейчас думает? Исподтишка подглядываю за ним, находясь почти в состоянии нокдауна, с назойливым шумом в ушах. Но нет, в мимике его лица я пока не нахожу ничего для себя настораживающего. Даже наоборот: сидит себе чувак, носом подшмыгивает и в разминочном стиле поводит лопатками на спине. Кстати, в зале я остался совершенно один, кроме меня больше не было никого. Блин, обидно будет спалиться! В Белоруссии мне сказали однажды, что я владею пассивным гипнозом. Попробовать, что ли? (смайл). Грек работает, а я его продолжаю мысленно прессовать, мол: «Давай, давай, шеф! Скорей ставь отметку в паспорте»! – Щёлк! – грек и вправду щёлкнул пальцем по клаве и на экране нарисовалась очередная дежурная заставка. (Компостер! Бери компостер!) – я буквально впился глазами в его кисть: (Ну, давай, давай!) Смотрю, офицер тянется рукой к компостеру… Клац! – мой разум отказывался верить, но только что на развороте моего новенького загранпаспорта победно отпечатался строгий четырёхугольный штампик прибытия!
