Родители Круглого Толика были геологи. Ещё прошлой осенью они уехали в Казахстан, в пустыню – искать олово. Толик просил: «Возьмите меня…» Но родители отвечали, что не могут этого сделать: живут в очень трудных условиях. И вот этим летом, когда почти всё население двора разъехалось по дачам и пионерским лагерям, родители всё-таки забрали его к себе в пустыню, и правильно сделали, потому что с Толиком приключилась беда.
Беда стала подкрадываться с того самого дня, когда в доме появилась тётя Рая. Тётя Рая – старшая сестра Толикова отца; ведь, как ни говори, оставлять мальчишку одного – рискованное дело.
Родители уехали. Тётя Рая сразу же навела в доме свои порядки. Она постелила всюду вышитые салфеточки, расставила на книжных полках фарфоровые безделушки, которых навезла с собой великое множество. На письменный стол, где Толик готовил уроки, тётка водрузила большущую толстобокую собаку с прорезью на спине.
– Зачем мне такое чучело? – отпихнул собаку Толик.
Тётя Рая возмутилась.
– Как тебе не стыдно?.. Я украсила комнаты художественными изделиями, а ты недоволен. На что была похожа квартира?.. Сарай! Никакого уюта!..
– Я не про уют говорю… Я про собаку, про вот эту, – Толик ткнул пером в блестящий собачий бок.
– Что ты делаешь? – Тётя побледнела… – Это английский фаянс!.. – Она беззвучно пошевелила губами, потом показала на прорезь острым, как карандаш, пальцем.
– Вот сюда ты можешь класть свои деньги… А если ты будешь хорошо учиться и слушать меня, я тоже стану опускать в твою копилку монетки. – На тётиных губах восстановился прежний синеватый оттенок; она даже улыбнулась чуть-чуть. – Когда копилка будет полная, купишь себе какую-нибудь хорошую вещь. Копилка очень организует детей.
Тётя Рая проследовала на кухню готовить обед, и лицо у неё было такое важное, словно она прочла лекцию в университете.
Толик долго сумрачно пыхтел, двигал ёжиком на голове, наконец выкрасил собачий нос фиолетовыми чернилами. А во дворе пожаловался ребятам:
– Собаку какую-то мне на стол поставила… Уродину.
– Да пусть стоит, не ругаться же с тёткой из-за собаки, – посоветовал обстоятельный Мишка. – Кормит-то она тебя как?
– Кормит хорошо, вкусно, – признался Толик.
– Не дерёт?
– Нет.
Ребята решили, что с такой тёткой жить можно. А если начнёшь с ней ссориться, – напишет родителям, чего доброго.
Тётка серьёзно взялась за воспитание «бедного мальчика». Она проверяла у него уши после мытья. Заставляла подвязывать салфетку за обедом. Не разрешала класть локти на стол и свистеть. С этим бы Толик смирился. Но тётка запретила ему громко петь, бегать по коридору и, самое унизительное, прикалывала к его воротнику белый шёлковый бант. Толик, выходя гулять, ещё на лестнице снимал его и прятал в карман. Тётя запретила Толику говорить: «Мишка, Кешка».
Каждый день тётя проверяла Толиков дневник. Толик учился вполне прилично. Двоек у него никогда не было, тройки изредка попадались. Зато за каждую хорошую отметку тётя Рая опускала в копилку двухкопеечные монеты. За четвёрку – четыре, за пятёрку – пять. Делала она это важно и со вкусом. Медленно выпускала монетки из пальцев и прислушивалась к звуку, который они рождали в тёмной глубине фаянсового уродца. А когда Толик принёс табель за первую четверть, тётя подняла копилку и потрясла её около Толикова уха. В животе у собаки глухо зазвенели монеты. Тётя улыбнулась значительно и поставила собаку на место. Толик подождал, пока тётя вышла в кухню, и принялся шарить в своём столе, в карманах, даже в старом папином пальто, которое висело на вешалке в коридоре. Он разыскал несколько медяков, немного серебра, бумажный рубль и запихал все эти деньги в копилку. Поднял её и потряс, как тётя, около уха. Ему показалось, что монеты звякнули веселее и громче.
