– Благодарю тебя, о благодетель бесправных невольниц, – процедила она с ненавистью, – что не сдал меня в убыток себе в публичный дом, а решил навариться как следует! Не убоявшись хлопот…
Асаф расхохотался своим дурацким раскатистым смехом, а, просмеявшись, поднял руки и поправил перекособоченный обруч у неё на голове. Дотронулся до голых плеч рабыни и сжал их длинными смуглыми пальцами.
– Я догадываюсь, что вызывает твою ярость, – проговорил он, мерзко лыбясь. – Но не смущайся – любая на твоём месте желала бы того же: чтобы я оставил тебя себе, не так ли?
Озвученное хозяином откровение оказалось столь неожиданным, что Кира растерялась.
– Не сердись, хабиби, – он провёл пальцами по её рукам вниз, к браслетам наручников. – Поверь, подобная мысль посещала меня… И я был готов её рассмотреть, даже несмотря на твой вздорный нрав, но… – он на секунду замер, склонившись губами к самой её шее. – Но, знаешь ли, очень деньги нужны.
И он снова заржал, запрокинув голову.
Посчитав таким образом, что поставил заносчивую девку на место, высмеяв её нелепые притязания на его неотразимую персону, Асаф отлип от глупой невольницы и подхватил с фруктового столика персик.
– Али! – позвал он.
Бесшумно отворившись, дверь пропустила в глухую ковёрную тишину покоев незаменимого слугу.
– Упакуй товар и доставь его уважаемому Бухейту на Чахарбаг. Это там, где… ну, ты знаешь, где он обычно останавливается.
Али поклонился и вновь скрылся в темноте дверной щели.
– Как?! – вскричала Кира, резко обернувшись к своему хозяину. – Мы не едем в Исфахан? – к такой скорой развязке она явно не была готова.
Асаф сверкнул белыми зубами в обезоруживающе-очаровательной, по его личному мнению, улыбке и впился ими в сочный персик.
– Ну да, – прочавкал он самодовольно. – Зря ты тут кривлялась перед зеркалом, готовясь отпугивать покупателей – не придётся им, хвала Аллаху, подвергнуться подобному испытанию… – Представляешь, хабиби, – он вздёрнул брови, демонстрируя восторженное удивление невероятным стечением обстоятельств, – пока я искал верблюдов и договаривался с ближайшим караваном, отправляющимся в любимый тобою Исфахан, добрые люди донесли мне чудесную весть: Бухейт собственной персоной здесь, в Джаханы! Само собой, я немедленно поспешил к нему. Добрейший кызляр-ага принял меня благосклонно, и, доверяя моему вкусу и слову купеческому, заплатил за тебя названную мною цену, не торгуясь! Даже без осмотра!
Асаф доел персик, зашвырнул косточку в окно и вытер липкую руку о дорогой шёлковый кафтан.
– Подозреваю, правда, – хмыкнул он, – что дело вовсе не в его беспечной доверчивости к моим, вне всякого сомнения, превосходным качествам. Дело, скорее всего, в том, что у него недобор в пятьдесят девушек, а рынки Исфахана он уже все выгреб… Поэтому и примчался в Джаханы, перехватывать товар прямо с кораблей. Не до осмотров ему с таким-то дефицитом – покупает сейчас всё, что движется…
Кира почувствовала неприятный холодок в животе:
– Зачем ему столько? – мысль о невероятных аппетитах благодетельного шаха богоспасаемого Эль-Муралы впервые заставила её задуматься.
– О! – нервно хмыкнул Асаф. – Тебе повезло, глупая дева – его мужская сила бесконечна, словно полноводный Евфрат! – заявил он не совсем уверенно.
– Ты что-то не договариваешь… – осенило Киру. – Так?
– Эээ…
Скрипнула дверь, впустив вернувшегося Али. Тот развернул притащенную с собой чёрную простыню с сетчатым окошком для глаз и накинул её на сторгованную рабыню.
