Но интуиция подсказывала: из-за этого, как раз, и стоило!
Прошла неделя. Поздно вечером Николя, – в какой уж раз! – позвонил по стационарному. Там опять никто не снял трубку. Правда, информацию, всё же, кое-какую получил: по специфическому щелчку он понял, что стационарный телефон режиссёра снабжён автоматическим определителем номера. Смартфоном режиссёр пользовался, лишь когда звонил сам, – чтобы не отвлекали.
«Так! – Не хочет со мной общаться, собака.» Орли по сотке созвонился с Полем, – та же картина: и его на съёмки не приглашали. Хотя, как он знал от подружки, съёмки шли своим чередом. На роли, отведённые ему и Полю, нашлись другие кандидатуры. Ну, с Полем, вроде, понятно, – вряд ли стоит иметь дело с бывшим под подозрением. А вот… – да, самолюбие это задевало неслабо!
А может, это как-то связано с его ночным визитом в аббатство? Да и вообще… – кто же был там, если не его приятель? Ведь, нос к носу же! Ну а если не Поль, то кто? – От вопросов разламывалась голова!
Через два дня, по крайней мере на один из этих вопросов он получил-таки ответ.
– Да! – по грубой резкости голоса Николя всё понял. Он уже лишь для проформы задал вопрос относительно своего участия в съёмках.
– Нет! – Прозвучало из наушника, – Ваша кандидатура в этом фильме… – Орли бросил трубку на рычаг, не дослушав. – Всё! Это облом! Застучало в висках, в горле пересохло, – он глотнул холодного кипятку прямо из носика чайника. «Позвонить Полю…»
Они встретились в кафе, на углу авеню де Либерте и рю де Лаверюн, невдалеке от путевой развязки. Двух- и трёхэтажные домишки весёлых расцветок под ярким средиземноморским солнцем, вальяжные прохожие… – всё это словно шептало: да ладно, будем жить дальше!
«Ну что ж, будем, так будем! Да вот, только как?» – войдя в таком, не радужном настроении в кафе, Нико сразу же увидал друга. Тот сидел в уголке, за одним из свободных столиков. В этот час посетителей было мало. Заказали по чашечке горячего кофе с холодной водой.
– Значит, и с тобой так же, Поль! – Орли, втянув небольшую порцию горячего кофе, тут же отпил холодной воды из другой чашечки. Температурный контраст подействовал освежающе. Он, откинувшись на спинку стула, оттопырился, шумно выдохнув.
– Да не переживай так, старина. Выкрутимся! – Его приятель был настроен более оптимистично, – обязательно что-нибудь придумаем! Может, на континенте, где-нибудь… а то и в Америке. – Подумаешь!
– Легко сказать, легко сказать… – вздохнул Николя, – если деньги есть.
Он задумался. Закурил. Вспомнил времена, когда, бывало, заколачивал на съёмках по тысяче евро в день. В те дни юный рыжий галл… – да, образ этакого дерзкого мальчишки-оторвы был тогда в ходу! Снимали наперебой! Рестораны, подружки… Как же! – Молодой, подающий надежды, широко известный (хоть и в узких кругах). Потом же, с возрастом, всё это стало постепенно уходить. – … уходить, не оставляя визитных карточек! И вот, без работы и – как же в этом себе трудно признаться! – без особого таланта! Да, – он никого более не интересует! Нет, деньжата на билет найдутся, конечно же, но талант… А кому он такой нужен, – там?!
Он пустил, одно за другим, два колечка дыма, – на третье не хватило затяжки, – и они завертелись, закувыркались над столиком, да и растаяли, одно за другим…
– Так, значит, континент, говоришь, Америка. Ну а разобраться в этом деле, с подземельями, что, совсем нет желания? Да ты пойми, дубина, – кто-то, скосив под тебя, забрался ночью в аббатство зачем-то, а тебе и дела нет!
