– В этом месяце у меня сплошные прослушивания. Но мне так никто и не перезвонил.
– Можешь пока пожить в свободной комнате.
Ее зеленые глаза радостно вспыхнули:
– Правда? Можно? Пока я не подыщу себе другую квартиру.
– Конечно. Правда, ко мне каждый день заходит Уилл.
Выражение ее лица смягчилось.
– Как он?
– Не фонтан.
– По-прежнему обитает в своем микроавтобусе?
Я кивнула.
– А я все надеюсь, что переедет ко мне, но пока что он не выразил такого желания.
– Я хотела бы увидеть его, – просияла Лола. – Чтобы все было так, как раньше.
– Боюсь, прошлого уже не вернуть. – Я взяла ее руку и заставила посмотреть мне в глаза. – Ты должна это понять. Уилл теперь совершенно другой. Порой на него страшно смотреть.
– Страшно смотреть? – Она смерила меня недоверчивым взглядом. – Это как?
– Он весь нервный, дерганый. Шарахается от всего на свете. Вряд ли тебе захочется оказаться рядом с ним, когда он не в настроении.
Лола недоверчиво покачала головой.
– Помнишь нашу поездку на Крит? Девушки становились в очередь, чтобы потанцевать с ним. Уилл был просто прелесть. Не могу представить, что он стал другим.
– А я могу. Уж восемь лет как.
– Господи! Как время летит! – Наверное, что-то в выражении моего лица заставило ее переменить тему. – Скажи мне лучше, как у тебя дела с этим хирургом?
– Никак. Мы расстались.
– Ты шутишь! Это же самый завидный жених во всем Лондоне!
– Был, – печально улыбнулась я.
– В чем же причина на этот раз? Или ты придерживаешься своего любимого принципа: избавляйся от них в ту же секунду, как только заговорят о браке?
– Не знаю. Наверное, я злобная стерва и мужененавистница.
– Хочешь мое мнение? – улыбнулась Лола.
– Ну, давайте доктор, я готова к сеансу психоанализа.
– Ты слишком много работаешь. И встречаешься исключительно с серьезными мужчинами, разными там врачами, – произнесла подруга и взмахнула пустым бокалом. – Тебе нужно больше развлекаться.
– Это твой диагноз, я правильно поняла?
– Ходи почаще на вечеринки. Прописываю тебе больше танцев и алкоголя. – С этими словами Лола налила до краев оба бокала. – Я тебе рассказывала про режиссера?
И она пустилась в разглагольствования о каком-то американце, который, после того как она прошла у него кинопробу, бомбардирует ее телефонными звонками.
– Ресторан, уик-энды, фотосессии. Все, что пожелаешь. Но роли в своем гребаном фильме он мне все равно не дает.
– Тебе пора перестать быть неотразимой, Ло.
– Невозможно, дорогая. – Улыбка моей подруги сделалась еще шире. – Это у меня в генах.
Весь вечер она развлекала меня забавными историями, передразнивая акцент знакомых иностранцев, а их, надо сказать, немало. Когда я посмотрела на часы, оказалось, что уже поздно – два часа ночи. Мы даже не заметили, как уговорили две бутылки.
– Все, на сегодня с меня хватит, – сказала я с улыбкой. – Пора спать.
– Можешь разбудить меня утром? У меня в десять прослушивание в Хаммерсмите[15].
– Хорошо. И что за роль?
– Служанка Офелии, – забавно сморщив носик, ответила Лола. – Нищим выбирать не приходится.
* * *
Утром она так и не встала. На мой голос не реагировала. Напоминая кошку экзотической породы, она лежала, свернувшись калачиком, посреди кровати. Лола уже колонизировала спальню. Возле стены возникла радуга туфель на шпильке. На стул брошена ярко-зеленая кожаная куртка.
Я завела будильник на восемь часов и поставила возле ее подушки. Голова все еще гудела от ночной попойки. Пришлось ограничить завтрак таблеткой нурофена и стаканом апельсинового сока. Затем вместе с велосипедом я спустилась по лестнице и вышла на улицу.
