– И ты отпустишь ее? Зная, что ей интересуется мужик, который стар, как этот мир?
– У меня есть выбор? Запрети я ей искать с ним встречи, она еще сильнее захочет его.
– Она в любом случае захочет его, Элайджа. Это же Блэр! В каждом сериале она выбирает мужика посуровее и постарше! Да она все еще влюблена в Тома Эллиса и его Люцифера!
Элайджа пожал плечами, стараясь скрыть улыбку, ведь они с Даниэллой знали, в кого Блэр питала слабость к мужчинам постарше: ее мать среди всех выбрала тысячелетнего короля Подземного царства, выжигающего души каждого, кто перейдет ему дорогу.
– Я не могу уберечь ее от этого. Я поговорю с ней. Но… это ее выбор. Не убить же мне его, в самом деле?
– А его можно убить?
– Хотел бы я знать…
Даниэлла прыснула, заметив, как серьезно говорил Элайджа, как напряглись его мышцы: кажется, он и правда был бы не против решить эту проблему, выкопав одну новую могилу.
– Да и… кажется, он тоже не хочет разрушения Врат. Значит, уже не враги.
– Ладно. Удачи с Авророй. Уверена, она счастлива не будет, что ее дочери едут в другой город. А я досыпать.
– Я найду выход.
Даниэлла кивнула и вышла из зала, ощущая такую усталость, словно пробежала от Терравила до Лостхилла.
2
Флоренс всегда обижалась, когда ее называли сумасшедшей, ведь себя таковой не считала. Ну, может, чувство юмора у нее своеобразное, не более того.
В первую ночь после возвращения в Соларис она кусала губу, сочиняя план. На правой руке появилась новая повязка, ведь она наивно полагала, что сумеет порезать себе вены и героически (нет) умереть, не догадываясь, что в палате за ней следил хранитель душ.
Первый час после того, как ее вернули с зашитой раной в палату, Флоренс орала, билась в истерике, пытаясь избавиться от ремней, которыми ее привязали к кровати, чтобы предотвратить новую попытку самоубийства. Потом она устала. Голова раскалывалась, слепые глаза вылезали из глазниц, а искусанные губы кровоточили. Но она поняла, что на ее крики никто не прибежит и прекратила шоу.
Она не хотела умирать. О, нет! Она хотела жить! Однако понимала, что своей смертью испортит счастливые концы тем, кто испортил ее жизнь, отняв ребенка и изгнав в мир без магии.
До утра Флоренс лежала без сна. Тело устало так, что она еле шевелила пальцами, по голове словно стучали, но она не могла уснуть, как бы ни пыталась. Мозг продолжал работать, рисуя новые планы: каждый хуже предыдущего.
Как же Флоренс хотелось разорвать мойровы ремни и высвободиться. Она пыталась нащупать магию, что витала вокруг, позвать ту, которой поделилась Аврора, но встречала барьер. Вспоминала беременность, что провела в Соларисе: еще тогда было ясно, что после заклятия Джошуа она не может больше впускать в себя магию. Подлец так хотел спасти их нерожденное дитя, что пожертвовал жизнью, лишая Флоренс сил, лишь бы той позволили родить.
Может… Может, она найдет способ? Мойра устало улыбнулась, решая вдруг повременить со смертью. Нет, попытки нужны! Иначе эти глупые актеришки заподозрят, что она что-то задумала. Вот только что же она задумала? А?!
Флоренс заерзала на кровати, перекидывая в голове листы с потенциальными сюжетами, понимая, что ни один не в состоянии воспроизвести. Тут нужны глаза… Тут – магия. А этот и вовсе за гранью разумного. Можно бы было… можно…
– Твою тень, – шикнула Флоренс, дергая руку. – Эй? Ты тут? Под повязкой не почешешь?
