– Вот, Костя, Андрей Павлович предлагает нам поискать сокровища! – начала Серафима, когда они заказали пиво и орешки.
– Лучше просто Андрей, – вставил Кораблёв.
– Твоих предков? – спросил Костик. – Не верю я в это.
– Шансов, конечно, мало. Но, думаю, стоит попробовать! – заметил Андрей.
– Я тоже так думаю, – Серафима закурила. – Как мы разделим то, что найдём?
– Тебе пятьдесят процентов, и нам с Андреем по двадцать пять – предложил Костик. – Думаю, справедливо.
– Тогда решили. То, что осталось от прабабушки, я тебе покажу, заходи. Письма и записи – сначала прочитаю сама, там может быть много личного.
– Договорились.
Они заказали ещё пива и отметили начало совместного предприятия.
* * *
От предков Серафиме досталось несколько картин, старинный набор для рукоделия, две фотографии, несколько писем, три книги, набор для набивания папирос, трость с набалдашником из слоновой кости и тетрадь с записями. На одной фотографии запечатлены князь и княгиня в подвенечном платье, другая групповая. На картинах изображены усадьба и крестный ход. Книги оказались по химии и физике.
Уже несколько дней Кораблёв изучал тетрадь, сравнивал даты и имена с уже найденными данными. Но эти записи содержали сведения о взрослении детей, их болезнях, наборе массы тела и роста и некоторые другие бытовые подробности. Серафима разрешила посмотреть и письма, но Андрей отказался. В них, по словам девушки, не было ничего исторического или указывающего на сокровища, а копаться в личной переписке больше не хотелось. Среди бумаг нашёлся, правда, список изъятых у князя ценностей.
– Серафима, ты сама ездила в усадьбу?
– Когда мне было лет семь, то мама с папой возили меня туда, но я, признаться, почти ничего не помню. Родители были геологами, постоянно уезжали в экспедиции. В одной из них и погибли. Это случилось десять лет назад.
– Прости, я не знал.
– Ничего, я смирилась. – Глаза Симы увлажнились. – Помню, я с ними по городу гуляла, наш бывший особняк смотрела. Он тогда ещё цел-невредим был. Все мне говорили, что вот это нашим предкам принадлежало, а я спрашивала, почему же мы здесь не живём, в таком красивом доме? Я и рисовать начала этот дом, потому что мне хотелось жить там. А когда, став постарше, входила внутрь его, то видела снующих из комнаты в комнату людей с бумажками. Потом и вовсе охранника посадили, который пускал только по пропуску.
– Что, батенька, рыбка-то ловится в Белой? – спросил у князя невысокий крепкий молодой господин, Владимир Сальянов, его знакомый ещё по университету.
– А то, как же? – улыбнулся князь. – Не желаешь ли завтра на рыбалку?
– С удовольствием, – потёр ладони Сальянов. – А сегодня в шахматишки?
– Договорились, – Фёдор Петрович встал и сделал пригласительный жест в сторону дорогого, сделанного из дуба, резного шахматного стола. Клетки на нём были слоновой кости. Фигуры также слоновой кости, с серебряной отделкой.
– Богато живёшь! – без зависти прокомментировал Сальянов, усаживаясь напротив князя.
– Это ещё прадеда.
– А книжки по шахматной теории есть?
– Есть.
– Дашь почитать?
– Ни за что! – старые приятели рассмеялись, чокнулись анисовой водочкой и закусили её солёным груздём.
Сальянов – редкий гость в усадьбе князя. Это чуть ли не второй его визит сюда. Однажды на летних каникулах он прожил здесь неделю. Потом Владимир связался с марксистами, и за участие в подпольной деятельности и антиправительственную агитацию был исключён из университета. И вот теперь, по прошествии семи лет, чуть располневший, он вновь предстал перед князем.
